Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 10 Января 2013, 17:28:00
— Не подскажете, как добраться до ракетного училища!
— Ракетного? Военная тайна! А вам зачем? — Да мне к Кадочникову. — К Деду? Значит, садитесь на любой троллейбус...
На морском жаргоне “дед” означает “старший механик”, и к Кадочникову это подходит как нельзя лучше: в училище Алексей Алексеевич преподает механику. Но — какую?
На его кафедре над станками и узлами агрегатов — плакаты: “Механика обезоруживания”, “Механика освобождения от захватов”, “Механика ведения круговой обороны”, “Механика десантирования”, “Механика русского рукопашного боя”...
В фильме “Один на один с врагом”, снятом здесь, в училище, рукопашники лихо бьют каратэков. В бравой рекламной ленте противники нападают, как марионетки в кукольной потасовке, и хотя удары атакующих не поставлены профессионально, диверсанты разлетаются иной раз просто от грозного взгляда.
Говорю об этом Кадочникову.
— Все так. Но не могли же мы ради зрелища своих ребят всерьез калечить! — пожимает он плечами.— Кино — условное искусство... А что стоят мои ребята в схватке? Сами попробуйте!
Чувствуя за спиной силу пятнадцатилетнего опыта занятий каратэ, джиу-джитсу и айкидо, я решил попробовать. Ну-ка, а где у них в училище спортзал?..
— Зачем спортзал? — изумился Кадочников. — А если враг застанет вас в траншее или на сторожевой вышке? Возьмите-ка вот меня за руки и попытайтесь удержать!
“Что-нибудь из айкидо,— подумал я, ухватывая его не слишком сильные с виду запястья — Сейчас станет выкручиваться в сторону больших пальцев... ”
Я на совесть крепко стиснул пальцы, и освободиться ему не удалось. Правда мне это не особенно помогло, действуя рукой, как стальным рычагом, Кадочников сократил разделявшую нас дистанцию и чувствительно ткнул меня локтем.
— А теперь сами попробуйте,— теперь уже он плотно обхватил мои кисти.
Освобождение от захватов — азбука айкидо. Но когда я торжествующе поднял перед собой свободные запястья, то тут же получил короткий и жесткий удар под ребра.
— Мы так не договаривались! — запротестовал я. — Это не по правилам!
— Какие же могут быть правила в бою, если речь идет о жизни и смерти?
Но один человек пусть даже и “старший механик”, — это еще не система, это только уникальный личный опыт, а школа складывается учениками. И я твердо решил отыграться в зале — на учениках Кадочникова, на “внучках” этого рукопашного “деда”.
“Зал рукопашного боя” — заявляла вывеска у дверей. Никакого боя я тут не видел. Нет скорости, нет удара, нет атаки — есть какое-то неторопливое, почти сонное пихание... и время от времени кто-то падает как бы сам по себе. Но как, это получается? Присмотревшись, как будто узнаю отдельные элементы: примерно так же уходят от атаки в айкидо, а это ущемление вполне в духе джиу-джитсу, а вот то движение напоминает блок в каратэ. Но ничего отчетливого — все как-то смазано, искажено, словно понадергали ребята приемы из разных видов борьбы, а закрепить их толком не сумели.
— У нас не Восток — на своей земле стоим,— проясняет мое недоумение Кадочников.— Босиком и в кальсонах — и засмеют, и ноги отморозишь. Действуй в повседневной одежде — как в жизни. В любую момент, из любого положения, при любой атаке будь способен грамотно и точно противостоять нападению.
Собираюсь возразить, но неожиданно вспоминаю, что из таких же практичных соображений исходили и самураи. Думаю, что это будет комплиментом Кадочникову, а он сердится:
— Чуть что — сразу Восток, Япония, самураи... А у них там и антропология особенная, и обычаи свои. К примеру, нам босой пяткой драться не часто приходится, — значит, надо искать свое, удобное и привычное здесь и для нас, а не для каких-то там самураев.
— А разве оно есть, свое-то?
— Как не быть? Раньше чуть не в каждой деревне свой мастер был. А уж в монастырях-то! Вспомните хотя бы Пересвета. Или в казачьих поселениях: казаки — те же профессиональные воины, не хуже самураев, которых мы, кстати, во всех войнах били неоднократно — по-своему, по-русски.
Может быть, поэтому и перемещаются тут по-своему, без техники — как придется, обычными шагами? И поразительно настырно лезут в ближний бой — практически все поединки проходят на расстоянии вытянутой руки, а то и ближе. Используют малейшую возможность, чтобы сократить дистанцию. А, вступив однажды в контакт с противником, его уже не теряют. И получается, что движение начинается как бы однократно — с атакой противника, а заканчивается... его поражением. Защищаться при таком тесном контакте крайне тяжело, знаю по опыту, поэтому повнимательнее присматриваюсь к их защите... А ее нет!
То есть нет защиты в том смысле, который понятен и привычен мне: ни жесткого блока каратэ, ни упругого обмана кунг фу, ни стремительно круговых уходов айкидо — ничего, что могло бы противостоять живой силе профессионально поставленного удара. Что же есть?
Вот Кадочников показывает... что же он показывает-то? Не прием, не последовательную комбинацию, а некое комплексное действие. В ответ на удар курсанта в грудь “дед” не уходит с линии атаки, а лишь смещает центр тяжести на одну ногу и поворачивает корпус, используя позвоночник, как ось. Грудь его уклоняется от удара в сторону всего на пару сантиметров в сторону, рука же, напротив, тянется к противнику: ладонь слегка отводит... нет, пожалуй, лишь касается кулака, локоть толкает то ли в 6ицепс, то ли в локтевой сгиб. А что он делает ногами, я разглядеть не успеваю, хотя для ясности действует Кадочников как раз неторопливо — мне просто не хватает внимания. Кажется, он только приставил свою стопу к стопе противника — безо всяких подножек и подсечек — и этого хватило, чтобы парень через его ногу опрокинулся наземь. А почему, спрашивается, упал-то? Импульса броскового он как будто не получил, удара тоже, даже толчка сколько-нибудь серьезного не было — и все же вот он, курсант, лежит на полу. Кадочников не оставляет его и здесь, но дальнейшее мне уже знакомо и понятно: техника болевых удержаний во многом напоминает джиу-джитсу. Это как раз не удивительно: ведь человек как биомеханическая конструкция на протяжении 10000 лет особенно не изменился, поэтому в разных местах и в разное время разные люди должны были открывать сходные возможности о*пи-и-ип*-двигательного аппарата.
Тогда, в зале, решил, что компиляция разных видов — принцип не новый, и даже я сам, с моим-то опытом, пожалуй, мог бы такую составить. Как он там говорил: в бою все средства хороши?
Я решил, что все уже понял, и полез драться.
Первым мне достался мой тезка — Александр. Этот парень был мне, в общем, понятен и особенно неуязвимым не казался: иногда он позволял себе горячиться в ответ на мою агрессию. И если и не проигрывал, то и одолевал не вполне чисто: мог упасть сам, мог пропустить удар. Кое-где шел и на силу.
Своей мудрой наблюдательности радовался я, как оказалось, зря: мой противник в этом зале был новичком, он еще не перековался в здешнем горниле. Трудно ему сразу забыть то, чем занимался не один год. Тем более если сам учил других. Он показался мне фигурой для системы Кадочникова не характерной, и я пригласил бойца поопытней.
Попался опять тезка, но с этим Александром биться пришлось уже всерьез.
За два с лишним года его научили грубых ошибок не допускать и понапрасну не подставляться. Но контролировал он себя, с моей точки зрения, не вполне: удары, не смотря на замедленный темп учебной cxватки, все же получались у него жестковатые, как бы по реальному врагу, и я в конце концов обиделся:
— А вот если я тебе...
— Если-если... Ну, бейте!
Неужели они все так уверены в своей неуязвимости? Я примерился, стукнул раз-другой на уровне головы.
— Вы не бьете, а, обозначаете. Зачем же мне защищаться, если непосредственной опасности нет? Силы экономить надо,— усмехнулся Александр.
Ну, хорошо! Мне-то экономить было незачем. Я развернулся и вклеил уже как следует, от души.
Силен и почти неотвратим круговой удар каратэ маваши-гери. Запасая энергию вращения всего корпуса, по крутой дуге через бедро, колено и стопу удар стремительно несет свою силу к цели. И горе тому, чья защита опоздает.
Внутренне усмехаясь, я выдал маваши на бис, и, наверное, снес бы моему противнику голову с плеч...если бы попал. И стойка моя была прочна, и удар закручен, как надо, и цель я поместил не на краешке уха, а прямо посреди головы. А тезка как-то даже лениво уклонился от моей стопы, подставил, только на всякий случай полусогнутую руку (я еще успел сообразить, зачем: вдруг я не дотяну высоту удара, и тогда нога просто скользнет по его предплечью и затормозится трением) и без особой спешки слегка толкнул меня ногой в о*пи-и-ип*е колено. И не в чашку, и не под сгиб, но какое-то такое неприятное место, что мышцы мои разом отказались служить опоре. Не желая признавать поражение, я развернулся было для новой атаки — и получил обидный тычек раскрытой ладонью в нос.
— Сами виноваты, — объяснил мою неудачу Алексадр Донцов (31 год, сотрудник училища). — Я ведь приспосабливаюсь к манере атакующего, а она у Вас не безупречна — вон сколько дыр в обороне.
Мысленно я отметил вынесенное из боя впечатление: “В комбинации курсанты не останавливаются на условной “фазе” (“а дальше, мол, и так ясно”), а всегда идут до победного конца, до упора. Понятно: в реальном бою не будет места условностям, и привычка “делать по разделениям” в боевой обстановке будет стоить бойцу жизни”. Привычка же делать все слитно от начала и до конца в тренировочных условиях лично мне чуть не стоила переносицы.
— Стандарта, шаблона, стереотипа не должно быть. Какой тут стереотип, когда ежесекундно все меняется? — сказал мне позже Кадочников.
— Но как же тогда ориентироваться в этом многообразии вариантов?
— На основании принципов и законов, не выдуманных из головы для одной лишь красоты, а выведенных из практических наблюдений в точных науках. Ведь физика и математика уже давно описали все эти “когти тигра” и “драконьи лапы”, а физиология и анатомия изучили возможности тела и его уязвимые места. И теоретическая механика в применении к человеку становится практической: руки — тяги и рычаги, суставы — шарниры... Мы же инженеры и прекрасно разбираемся в работе механизмов — так почему же не освоить толком тот естественный механизм, которым мы владеем от природы?
Экзотика восточных единоборств выработала в нас какое-то особое понятие о естественном. Подражание зверям или живой природе кажется нам нормальным и правильным. Но скажите честно, видели вы сами хоть раз “черного тигра, выпрямляющего спину”, или “сосну, качающуюся под водопадом”? Может быть, нам, горожанам, все эти рычаги, шарниры и консоли, окружающие нас на каждом шагу, должны быть ближе и понятнее?
— Мы специально используем боевое оружие — макет не дает такого точного ощущения противника,— пояснил мне невысокий черноволосый курсант, ловко отбирая автомат у своего рослого противника.— Имитация — это как доска, лежащая на земле: по ней пройти легко, а вот подними ее на высоту пятого этажа... А настоящий бой всегда на этой высоте, и мы готовимся действовать в реальных условиях. Поэтому же, кстати, работаем и без защитных приспособлений — чтобы точнее чувствовать опасность. Бывает, конечно, увлекаемся, получаем синяки и шишки, но это нечасто — обычно работаешь с тем, кто способен соответствовать твоему уровню, и тогда ты с партнером взаимно контролируешь друг друга.
— Но у твоего противника удары какие-то несерьезные,— поддел я чернявого.— С ним справиться — много силы не надо...
— Зачем сила? — пожал плечами он, мягко уклоняясь от удара партнера.— Вот если катит на вас большой шар — его как остановить? Можно подождать, пока сам встанет, а можно потихоньку подталкивать его, куда вам нужно. Захотите — он у вас на месте завертится! — и противник, словно подтверждая его слова, завертелся на месте и упал.
— Выгоднее использовать вашу активность против вас же,— он увел плечо из-под моего удара, а другая рука его рванулась вперед, огибая мою оборону.— И действовать по принципу плети,— пояснил он,— незначительное движение рукояти даст большую амплитуду на хвосте.
— Айкидо в чистом виде, — понимающе кивнул я. — Но надо же определить и поймать. В бою-то успеешь?
—Вы бейте, — предложил он, — а там посмотрим.
Ну, если просят... То, что я сделал, в каратэ называется “гъяку-тзуки” — прямой удар в корпус. То, что он сделал в ответ, называется... не знаю, как это у них называется! Жесткого блока не было, не было и болевого приема — и все же рука моя не попала в цель и вообще оказалась как-то в стороне. Зато курсант свою ладонь остановил у самого моего носа.
— Разве это удар? — попытался все же спорить я. — У тебя даже рука не выпрямлена!
— Один раз выпрямил — значит, для нового удара снова сгибать, время терять, — терпеливо объяснил курсант — А ударить-то ведь можно и кулаком, и запястьем, и локтем,— и показал все это на мне. Так быстрее. Я наблюдал как бы со стороны, бесчувственно констатируя приключения моего тела в умелых руках бойца-курсанта. Не уберегся я раз, отдышался — получил еще. Ну, ничего, думаю, ты меня сейчас на бросок берешь, а я с броска-то сорвусь и снизу тебе ка-ак... Куда там! Не долетел я до полу: с полброска он вдруг подставил мне руку, которой увидеть так и не удалось, но почувствовать пришлось.
— Ты кто такой? — спросил я, отдышавшись.— Какой-нибудь восточный гений — с трех лет в боях?
— Гусейнов Вугар, — вежливо представился он, — Мне 21 год. Через год заканчиваю училище. А заниматься начал только здесь, у Деда — на первом курсе.
— Кем же ты будешь, когда закончишь училище?
— Инструктором, наверное.
— А чему вы удивляетесь? Из обычного бойца получается воин-рукопашник за месяц интенсивных тренировок, — говорит Кадочников. — А за четыре года — инструктор. — Инструктор по чему? — По нашей системе.
Традиционный вопрос: “А сколько противников вы сможете одолеть, если они накинутся сразу?” задать не пришлось — не успел: Дед опередил меня — видно не раз уже спрашивали.
Пятеро курсантов слушали нашу беседу, стоя почти плечом к плечу в тесной комнатенке на кафедре физ-подготовки, и Дед вдруг прямо с полуфразы пошел сквозь них. Ребята сопротивлялись всерьез, но Кадочников ловко использовал тесноту пространства, заставляя курсантов мешать друг другу, и быстро оказался у двери, повязав всю пятерку в безопасный для него узелок.
Глядя, как с трудом расплетают ребята перекрученные руки-ноги, я не удержался:
— Ну, хорошо, а вот если в сумерках, внезапно...
— Допустим, вот вы и напали,— я не успеваю заметить движения, и Кадочников, даже не взглянув в мою сторону, слегка толкает меня в грудь.— Уже по одному моему удару я многое о вас узнал: сидите вы недалеко и непрочно, дыхание и пульс у вас спокойны, руки расслаблены и драться Вы со мной не собираетесь. Верно? Рука — это же превосходный разведчик...
— Да, мы не новое изобретаем,— соглашается Кадочников,— но и не чужое берем. Мы просто вспоминаем то, что умели, допустим, те же пластуны, и угаснуть этому не даем, до ума доводим. — Мы возрождаем свое, русское боевое искусство с практической целью жизнеобеспечения современного боя. И главное здесь — комплекс и система выживания, а не умение бить человека, скажем, точно в нос.
Система — это взаимосвязь элементов. Знание способов ведения боя при ранениях и болезнях раскрепощает бойца, снимает страх перед травмой или даже раной. А знание человеческого тела, которое позволяет одолевать противника, дает возможность и привести в чувство своего соратника.
Система — потому что в целом появляется новое качество, которого не было в отдельных элементах, потому что элементы взаимопроникают и обогащают друг друга. Система — потому что все вместе и воедино, как пальцы в кулаке, как солдаты в бою.
— Но рукопашный бой — лишь часть системы, и не самая главная. Главное в ней — выжить. Выстоять в схватке с врагом, справиться с голодом и болезнями, уцелеть в безлюдье среди диких зверей, найти дорогу, выбраться к своим и донести раненого живым... Короче: бороться и выжить.
Есть в слове “выживание” какое-то обидное пренебрежение, граничащее с трусостью. Как тут не вспомнить самурайский идеал: “Будь всегда готов к смерти!” Или, скажем, ниндзя, попав в положение безвыходное, мог — и готов был — себя уничтожить, лишь бы не оказаться в плену — и в том видел высшую доблесть, Кадочников утверждает иное: “Будь всегда готов сохранить свою жизнь, ибо только живым можешь ты и дальше наносить урон врагу — огнем, штыком, прикладом, подручными средствами и голыми руками”. А в недостатке мужества питомцев “школы выживания” Алексея Кадочникова упрекнуть трудно — достаточно взглянуть хотя бы, как десантируются они на бетон с грузовика, мчащегося на скорости 60 км/час!
Большинство занимающихся боевыми искусствами свято верят, что смогут дать достойный отпор и даже одержать победу над врагом в любых условиях. Подобное заблуждение когда-то успокаивало и меня. Потом пришли сомнения: а если не успею, если не сумею перехватить или ударить, как надо, без подготовки? Пожалуй, и не успеешь, и не сумеешь, если в уличной драке будешь руководствоваться условными ограничениями спортзала. А если всю жизнь работал условно, сможешь ли хоть один раз, когда дело идет о жизни и смерти, биться свободно? Удел подавляющего большинства энтузиастов спортивного боя — гладкий настил и надежные стены зала. Перед системой же практической механики Алексея Кадочникова открыто все многообразие реальных ситуаций, ибо там она рождена и только там и существует.
Прикладное умение должно постоянно использоваться и шлифоваться, а без практики оно стремительно угасает, как лишенный влаги цветок. Поэтому прикладное умение “для себя” или “для здоровья” — это мощный банковский сейф, используемый для хранения горстки мелочи.
— Но почему же о такой мощной системе ничего не было слышно до самого последнего времени? Это же надо пропагандировать, преподавать!
— Ну а вы-то разве сразу поверили? — невесело усмехается Кадочников. — А вроде специалист...
— В училище Кадочников с 1982 года, — продолжает начальник кафедры физподготовки подполковник Алиллуев. — Года до 86-го считали его шарлатаном. И только потом, когда признали, удалось взять его на кафедру физподготоаки преподавателем. А фильм, что вы видели, снимали, считайте, мы сами — долго и с большим трудом. Не верили нам, препятствовали даже, вот мы и нажали на рекламный, что ли, момент. Теперь и сами не рады: пишут, звонят, едут — всем подавай Кадочникова с его системой! Просто на части рвут.
Сокращенный вариант статьи Александра Куликова "Боевая механика Кадочникова"
Журнал "Спортивная жизнь России" № 10, 11 /1991.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 20 Января 2013, 21:17:44
И один в поле воин
— ЭЙ, РУССКИЙ… Эй, Сашка, ты еще живой? Я думал, что ты уже сгорел в своем танке... Еще сгоришь. Я буду поджигать тебя, пока тебе не будет могила, — доносился из эфира чужой голос.
Командир тридцатьчетверки старшина Александр Милюков опешил. Что за чушь? А из рации продолжал слышаться хриплый голос:
— На твоем колхозном тракторе только в могилу. Ну что, выйдешь на нем один на один против моей «пантеры»? Один на один, по-рыцарски...
— Ах, это ты, мать твою?!! — Милюков чертыхнулся, поняв, с кем имеет дело. Волну радиостанции его танка отыскал фашист. Да не простой, а настоящий ас, «хитрющий», как его прозвали в экипаже Милюкова.
— Я готов, — ответил Александр. — Посмотрим, чья возьмет, фашист недобитый.
— Выходи на дуэль сейчас. Только завещание напиши, а то не найдут тебя. Твоя страна очень велика, я узнал это, когда русский учил...
— Сам о завещании побеспокойся, — уже кричал Милюков, матеря немца на чем свет стоит
Немец умолк. Умолк и Милюков в ожидании, что скажут члены экипажа. Гитлеровец-то в более выгодных условиях. 76-мм пушка Т-34 не брала лобовую броню «пантеры», а немецкий танк из своего длинноствольного 75-мм орудия мог сжечь тридцатьчетверку с расстояния едва ли не двух километров, а с тысячи метров — уж наверняка. И все же экипаж Милюкова принял вызов фашистского аса.
ТРИДЦАТЬЧЕТВЕРКА стрелой, по-другому и не скажешь, вылетает на исходную позицию. Велик риск, но когда еще можно встретиться с «хитрющим», расквитаться с ним? А расквитаться было за что. В недавнем бою именно эта «пантера» двумя снарядами прошила тридцатьчетверку. Экипаж Милюкова проворонил «хитрющего», он внезапно выполз из второго эшелона и открыл прицельный огонь. Тогда они чудом остались живы.
Известно, что за одного битого двух небитых дают. Во втором бою ловушку запомнившейся нашим танкистам «пантере» уже устроил экипаж Милюкова. Но не тут-то было. Как ни старался командир орудия сержант Семен Брагин, как ни материл его Милюков, снаряды шли мимо. Уворачивался немец, да так ловко, что все поняли — за рычагами «пантеры» ас. Впрочем, другому не позволили бы постоянно пастись во втором эшелоне, не позволили бы быть свободным охотником. Заряжающий рядовой Григорий Чумак и обозвал тогда немца «хитрющим». И вот танкисты вступают с ним в схватку.
Милюков нервничал, понимая, что останется в живых и командиром экипажа только при одном условии — если с блеском выиграет поединок. Иначе трибунал — тридцатьчетверка сорвалась с боевой позиции без приказа комбата. Проигрыш же вообще сулил верную смерть — живым на этот раз немецкий ас никого не выпустит, после первого попадания положит как в копеечку еще несколько снарядов.
Местность для поединка давала шанс экипажу на успех, она была безлесной, но испещренной балками и оврагами. А тридцатьчетверка — это скорость, маневренность. Машина же Милюкова и вовсе летала до восьмидесяти километров в час. В прошлом механик-водитель, старшина Милюков выжимал из нее все соки, заводские характеристики превышал почти на треть. Словом, успех в поединке зависел от мастерства двух экипажей. От того, кто первым обнаружит противника, кто первым произведет прицельный выстрел, кто сумеет вовремя увернуться, и от многого, многого другого.
Главное — любыми способами приблизиться к «пантере» на дистанцию 300-400 метров, тогда можно огневую дуэль вести на равных. Но немец-то не будет ждать, значит, метров семьсот тридцатьчетверке придется идти под его прицельным огнем.
Гитлеровец выстрелил сразу после того, как экипажи увидели друг друга. Да, он не хотел терять ни метра преимущества из тех семисот, что у него были в запасе. Снаряд взорвался рядом с советским танком. Прибавить скорость? Но на каменистом участке тридцатьчетверка давала километров тридцать, не более, и прибавить могла лишь чуть-чуть. Не пролетишь эти семьсот метров, успеет немец смертельно врезать. И Милюков тут же дал по тормозам, снизил скорость. Решил: пусть немец прицелится. Александр «видел» его за броней «пантеры», «видел» его впившимся в прицел... «Нет, гад, ничего у тебя не получится».
«Даю скорость! Маневрирую!» — прокричал Милюков. Тридцатьчетверка рванула чуть раньше, может, на секунду, прежде чем из ствола «пантеры» плеснуло пламя. Опоздал немец, снаряд прошел мимо. «Вот так-то, фриц, дальнобойная пушка — это еще не все». К Милюкову пришла уверенность, он теперь знал: увильнуть от снаряда можно и на открытой местности, можно превзойти в расторопности немецкого аса. А тут еще Николай Лукьянский, который находился на командирском месте, крикнул:
— Двенадцать секунд, командир, я засек, двенадцать!!!
— Умница, Коля, — похвалил Милюков.
Теперь Александр знал, что между первым и вторым выстрелом немца — двенадцать секунд. Увеличил скорость. Проскочить бы еще метров двести ровного поля, всего метров двести… А Лукьянский считал: «...Семь! Восемь! Девять! Десять! Одиннадцать!..» Милюков тут же что было силы рванул на себя оба бортовых фрикциона. Танк вздрогнул и замер. Снаряд перед самым носом вспахал землю. «Посмотрим, чья возьмет!»
Танк Милюкова то резко тормозил, то резко бросался в ту или иную сторону, и немецкие снаряды шли мимо. Экипаж мастерски использовал каждую ложбинку, каждый холмик для своей защиты. Тридцатьчетверка неумолимо приближалась к «пантере». Немецкий ас посылал снаряд за снарядом, но советский танк был неуязвим, он рос в прицеле неестественно быстро. И нервы у немца не выдержали, «пантера» стала отступать. «Струсил, гад! — кричал Милюков. — Даю скорость!»
Танк противника пятился назад. В том, что в нем сидел настоящий ас, наши танкисты убедились еще раз. Ни разу немец не подставил борт или корму. И только раз, когда перед отступающей «пантерой» оказался спуск, она, задрав пушку, на секунду показала днище. Этой секунды и хватило для того, чтобы Семен Брагин влепил бронебойным в уязвимое место.
Немецкий танк охватило пламя, «пантера» заносчивого немецкого аса горела. Экипаж Милюкова захлебывался от восторга, танкисты кричали, хохотали, ругались.
Всех их отрезвила рация, откуда донесся голос комбата:
— Милюков! Дуэлянт хренов, под суд пойдешь!..
Уже после боя отважной четверке расскажут, как внимательно за поединком наблюдали и с советской, и с немецкой стороны. За все время дуэли никто, кроме ее участников, не произвел ни единого выстрела. Наблюдали с тревогой и любопытством.
Милюков оценил выдержку комбата, его опыт. В момент поединка комбат не произнес ни слова, понимал — нельзя под руку. Свое недовольство высказал, когда поединок был выигран, и высказал лишь единожды. Может быть, потому, что в душе был доволен, а может, оттого, что по окончании рыцарской дуэли бой разгорелся уже между подразделениями, и экипаж Милюкова вновь праздновал победу. Да какую победу!!! Тридцатьчетверка встретилась с тремя «тиграми», сожгла их, а затем раздавила вместе с расчетами несколько артиллерийских орудий...
А теперь еще раз об участниках того суперпоединка. Ими были: командир танка старшина Александр Милюков, заменивший во время дуэли механика-водителя, механик-водитель рядовой Николай Лукьянский, занявший командирское кресло, заряжающий рядовой Григорий Чумак и командир орудия сержант Семен Брагин, выстрел которого и поставил победную точку.
Как сложилась их судьба? Семен Брагин и Николай Лукьянский погибли, первый — в день Победы в Кенигсберге, второй — 2 мая в Берлине. О Григории Чумаке автору ничего не известно. Александр Милюков встретил Победу в Германии. Впрочем, о нем чуть подробнее. Он один из тех, кто входит в когорту советских асов-танкистов.
Родился Александр Милюков в 1923 году в селе Наровчат Пензенской области в крестьянской семье. Окончил 10 классов и школу Гражданского воздушного флота. Но так вышло, что летчиком не стал. На фронт прибыл в 1942-м, попросился в танкисты, механиком-водителем. После того как его КВ подбили, пересел на Т-34, вскоре стал командиром. В феврале 1943-го в боях за Харьков его экипаж одержал первую победу — уничтожил «тигр», который по многим параметрам превосходил тридцатьчетверку. Под тем же Харьковом Александр горел в танке.
В самый разгар боев на Курской дуге Милюков в смертельном поединке, как уже знает читатель, сжег «пантеру» немецкого аса, а затем еще три «тигра». В 1944-м Милюков окончил Саратовское танковое училище. Еще два «тигра» он записал на свой счет уже в 1945-м, в Германии, под Гольсеном и Дрезденом, будучи младшим лейтенантом, командиром роты 53-й гвардейской танковой бригады (3-я танковая армия, 1-й Украинский фронт). Принимал участие в уличных боях в Берлине. В июне 1945-го за проявленные мужество и героизм удостоен звания Героя Советского Союза.
После войны Милюков работал на Одесской киностудии. По его сценарию снят захватывающий фильм «Экипаж машины боевой». Фильм о самом остром поединке в его жизни — о рыцарской дуэли. На Курской дуге.
Журнал «Братишка». Рыцарская дуэль. Декабрь 2003 года.
Автор статьи в журнале указан не был.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 27 Января 2013, 21:29:30
Вот еще одна из ярких страниц нашей истории, получившая в истории название «Азовское осадное сидение». В 1641 г. 240-тысячная армия Османской империи, одного из сильнейших государств Европы и Азии того времени, в ходе ожесточенных боев не смогла взять Азовскую крепость, которую защищали 7600 донских и запорожских казаков.
В I—III вв. н.э. на территории современного города Азова были поселения меотов, образующих укрепленные городища вокруг древнего греческого поселения – Танаис. Еще в древности оно было завоевано Митридатом Понтийским; затем, по очереди, им владели: сарматы, гунны, хазары и печенеги. В X веке Танаис попал под власть князя Владимира, который отдал его, вместе с Тьмутараканью, в удел своему сыну Мстиславу, а около 1067 г. город был покорен половцами. В этих местах был убит половецкий князь Азун (как предполагают, по имени которого произошло русское название «Азов»). В XIII в. здесь возник город Азак (топоним тюркского «азак» - устье реки), через который проходил «великий торговый путь». Тогда же Азов перешел к генуэзцам, был укреплен каменными стенами и башнями и стал складочным пунктом для их индо-китайской торговли и центром работорговли Приазовья. В 1395 г., город был разрушен войсками Тамерлана, но в 1400 г. Азов был вновь отстроен генуэзцами. В 1471 г. Азов был взят турками, превратившими его в мощную крепость на левом берегу Дона в 8 км от моря: одна ее часть располагалась у реки, другая — на холме. Каменная стена без зубцов с 11 башнями со стороны реки возвышалась на 20 м. Рвы шириной 8 м и глубиной 3,5 м, высокая плотность вооружения (200 пушек на 1200 м периметра) делали крепость неприступной. А гарнизон, состоявший из 4000 янычар и 1500 иных воинов, был обеспечен всем необходимым более чем на год.
После открытия морского пути в Индию Азов утрачивает торговое значение, но продолжает оставаться источником военной угрозы для Руси. Кроме того, крепость закрывала донскому казачеству выход в Азовское и Черное моря для набегов на территории Крымского ханства и Турции.
Для контроля над Доном, поперек реки турки протянули тройную железную цепь с сигнальными колоколами, закрепили ее на береговых каменных башнях с орудиями. Правда, казакам удавалось прорваться через преграду в густой туман или под покровом ночи. Турецкую охрану изводили тем, что пускали по течению бревна, которые бились о цепи, турки открывали огонь, а когда бдительность охраны притуплялась, казачьи отряды проскальзывали под цепями.
Но долго таким положение оставаться не могло, и зимой 1636 года казачий круг принял решение идти на Азов. В апреле1637 году казачье войско, насчитывавшее 4500 донцов и 1000 запорожцев, выступило в поход. После двухмесячной осады казаки, взорвав стену, ворвались в крепость и после жестокого боя, в котором они потеряли 1100 человек, захватили город.
Османская империя, находящаяся тогда в расцвете своего могущества, не собиралась оставлять казакам свободный выход в Черное море, но из-за войны, которую она вела с Ираном, турецкий султан смог направить армию под Азов только в 1641 г.
Понимая, что решающий бой неизбежен, казаки направили в Москву послов с просьбой принять Азов в состав Московского государства. Но открыто воевать с Османской империей Москва тогда не могла. Русь не оправилась еще после Смуты и с Речью Посполитой были сложные отношения. Поэтому царь Михаил Федорович сообщил турецкому послу, что «казаки люди вольные», воюют на свой страх и риск, и если турецкий султан желает, то может сам их и утихомирить. А казакам, попеняв им за самовольство, оказал материальную помощь.
Сам Азов готовился к осаде. Крепость состояла из трех частей: "Топракова города" или "Топракалова" (Топрак-кала - Земляной город); "Ташкола" или "Ташкалова" (Таш-кала - Каменный город); собственно Азова. Все три "города" были каменные. После овладения городом казаками был спешно заделан пролом в стене Ташкалова города.
Были подняты валы и стены, на которых установили 250 пушек. Казаки прокопали специальные подземные сооружения – минные ходы и «слухи», предназначенные для обнаружения подкопов врага, изготовили туры и срубы для прикрытия будущих пробоин в стенах крепости, запасли продовольствие и боеприпасы. Учитывая энергию казаков, не приходится сомневаться, что к лету 1641 г. Азов был укреплен, насколько это было возможно в принципе. Так, в документальных источниках периода обороны города встречаются упоминания о зубцах на стенах и башнях, которых первоначально не было.
24 июня 1641 г. к Азову подошли 80 тысяч крымских и ногайских татар под командованием хана Бегадир-Гирея. 25 июня казаки совершили первую вылазку. 25 – 26 июня к Азову подошел турецкий флот под командованием Пиали-паши, состоящий из 45 галер и 150 других судов. Началась высадка турецкой армии под командованием Дели Хусейн-паши, элиту которой составляли 20000 янычар и 20000 сипахов (тяжелая кавалерия турецкой армии). Кроме, собственно, турецких войск в армию входили, набранные в покоренных землях, 60000 солдат среди арабов, персов, курдов, греков, сербов, мадьяров, босняков, молдаван, румын. Среди европейских наёмников были немцы, испанцы, итальянцы, шведы, французы. Инженерный корпус турецкой армии состоял из 6000 европейцев. Кавказские князья прислали под Азов 10000 человек.
Осадная артиллерия состояла из 130 тяжелых осадных орудий и около 675 пушек меньшего калибра, а также более 30 зажигательных мортир. Турки, чтобы казаки при вылазках не увели орудия, сковали их цепями.
Общая численность осадившей Азов армии составляла 240 тысяч человек, не считая «черных мужиков» – рабочих, строивших осадные укрепления.
Азов защищали всего 5500 казаков под командой войскового атамана Осипа Петрова. В самом начале осады в город пробились запорожские казаки, увеличив тем самым численность гарнизона примерно до 7600 человек. В те годы донские и запорожские казаки не раз вместе ходили в поход против турок и татар. Вот и в этот раз они объединились против общего врага.
Казаки получили предложение сдать город. Получив отказ, турки начали готовиться к штурму. Хусейн-паша считал, что город, столкнувшись с настолько превосходящими силами, быстро падет и его армии откроется путь на Дон, а затем и на Южную Русь.
С рассветом 29 июня турки начали обстрел крепости, казаки не отвечали. Когда 30 тысяч солдат пошли на штурм, казаки открыли ответный огонь, выкашивая атакующих целыми шеренгами. Но вот турки у стен. Задние ряды атакующих ведут ружейный огонь, передние лезут по штурмовым лестницам на стены. Начался страшный рукопашный бой: врагов сбивали камнями, ломали лестницы, рубили саблями, кололи пиками. Значительные потери турецкая армия понесла от заранее подготовленных «мин». За стенами на наиболее вероятных направлениях штурма казаки вырыли подземные галереи, набили их бочками с порохом, картечью, камнями, железками. По сигналу их взрывали. Бой шёл целый день. Вечером, видя, что штурм не удался, Хусейн-паша велел дать сигнал к отступлению. Но казаки не собирались так просто отпускать турок и совершили вылазку, в результате которой увеличили потери врага и даже захватили большое знамя султана. Итогом боя для турок стали: не менее 20 тыс. убитыми. Были убиты 6 полковников янычар, погиб паша Кафы, отряд немецких наемников был полностью уничтожен.
Наутро враг предложил перемирие для уборки трупов, обещая хорошую плату: за простого воина — один золотой талер, за офицера — десять, за полковника — сто. Казаки согласились на перемирие, но от денег отказались: «Мертвечиной не торгуем! Забирайте ваших убиенных, мешать не будем». Три дня турки хоронили убитых.
Видимо, после понесенных огромных потерь Дели Хусейн-паша решил изменить тактику, и отдал приказ о строительстве земляного вала, высотой не меньше высоты крепостных стен. Строительством руководили итальянские и немецкие инженеры. За три дня вал был готов и на нем установили пушки. Теперь стены помехой не являлись, и можно было эффективно обстреливать крепость и уничтожать её защитников, не вступая с ними в рукопашный бой, а после идти на штурм. И всё бы так и было, если бы казаки, почти весь гарнизон, не совершили вылазку! Захваченные врасплох турки вновь потеряли несколько тысяч человек (среди них и рабочие – «черные мужики»). А кто, собственно, знал, что 5 – 7 тысяч казаков решат, вопреки логике и всем канонам военного искусства, атаковать многократно превосходящего их противника, ведь осаждающих оставалось не менее 200 тысяч? Казаки захватили 16 знамен 28 бочек с порохом. Вылазка закончилась и турки, вернувшись и укрепив боевое охранение, продолжили строительные работы. Но, вдруг, раздался страшный взрыв, сила его была такова, что, по свидетельствам очевидцев, солдаты, находящиеся на валу, даже перелетали через крепостные стены. Вал был уничтожен. А кто из турок мог знать, что, пока они 3 дня строили вал, казаки делали под него подкоп, а затем взорвут его их же порохом, захваченным во время вылазки?
Турки начали строительство нового земляного вала, людские ресурсы позволяли это сделать. Охрана вала была усилена для исключения новой вылазки. Огонь установленных на новом валу артиллерийских батарей был сосредоточен, насколько можно судить из имеющихся источников, на Топраков городе. Обстрелы сменялись попытками штурмов. Бои шли в проломах и на развалинах стен. Об одном из подобных столкновений рассказывает в своей книге «Книга путешествий» турецкий автор Эвлия Челеби, бывший очевидцем осады Азова. Он пишет, что в один из моментов осады турецкие воины, бросившись в довольно широкие бреши, пробитые пушками в стенах крепости, водрузили там свои знамена. Однако "хитрые" казаки, воспользовавшись тем, что не все турецкие воины подошли вплотную к проломам, открыли по туркам перекрестный огонь, так что "сразу же сотни их испили чашу смерти". Оставшиеся в живых три дня и три ночи вели бой с казаками на крепостных укреплениях, то беря верх, то терпя неудачу и выстаивая против натиска "пьяных кяфиров". В конце концов, турки были вынуждены отойти с боями назад, оставив на крепостных сооружениях множество знамен и убитых.
В результате длительного обстрела все стены и здания Топракова города были разрушены, и 2 августа 1641 г. казаки оставляют Топраков город. Но захвативших его турок снова ждал неприятный сюрприз. По свидетельству одного из участников обороны Кузьмы Петрова, после того как казаки оставили Топраков город, они с помощью заранее подведённого подкопа взорвали вошедших в этот "город" турок, уничтожив более 3 тысяч человек.
После захвата Топраков города, а вернее того, что от него осталось, Дели Хусейн-паша перенес удар на Азов и Ташкалов город. Штурм закончился неудачей и новыми большими потерями среди турок. Начался второй обстрел Азова. На месте разрушенных укреплений казаки ставили кабаньи капканы, щиты, заостренные колья. Во время обстрелов все, кроме наблюдателей, прятались под землей в вырытых щелях, блиндажах. Но и в этой ситуации казаки продолжали нападать. Пока турки обстреливали город, казаки вырыли около 30 подземных ходов в их сторону. По этим ходам они проникали в расположение врага, совершали ночные нападения, сея панику, уничтожая турецкие подразделения, восполняя запасы оружия и продовольствия.
В свою очередь, турки, используя немецких специалистов подкопной войны, начали рыть подкопы в город. Началась настоящая подземная война. Специальные «слухачи» казаков определяли, где работает противник: они зарывали в землю кувшин с водой и по ряби на поверхности точно устанавливали место вражеского туннеля. После чего вступали в дело подрывники. Все подкопы противника были взорваны, в них был, фактически, погребен инженерный корпус турок. Больше враг под землю лезть не решался.
Проиграв подземную войну, осаждающие начали обстрел крепости зажигательными ядрами. "Огненные чиненые ядра", забрасываемые мортирами под командой французов наносили большие потери казакам.
Восхищает поистине титанический размах оборонительных мероприятий казаков. Позади разбитых крепостных стен они создали ров и земляной вал, разрушить которые осадная артиллерия турок не могла. Возможно, земляные работы казаки (как и укрепление разрушенных оборонительных сооружений после штурмов) вели по ночам.
Наступил сентябрь. Осада затягивалась. Турецкие ряды косили болезни, начала проявляться нехватка боеприпасов и продовольствия. Армия врага была деморализована безуспешными попытками овладеть Азовом и огромными потерями, начались раздоры между крымским ханом и турецким пашой. Хан хотел в связи с нехваткой продовольствия уйти в Крым, паша не мог снять осаду без согласия султана. Но как объяснить султану, что 240-тысячная армия непобедимой империи до сих пор не взяла одну крепость?
И тогда Дели Хусейн-паша решил прибегнуть к круглосуточным штурмам, надеясь измотать казаков непрерывными боями. 10 тысяч солдат шли на штурм днем, а ночью их сменяли другие 10 тысяч. Казаки же сражались, фактически, без отдыха. В течение двух недель они отразили 24 штурма. В живых осталось не более 3000 казаков, измученных непрерывными боями, но не утративших боевой дух.
Участник обороны Азова так пишет о моральном и физическом состоянии казаков: "А топере от турок видим впрям смерть свою. Поморили нас безсонием; дни и ночи безпрестани с ними мучимся. Уже наши ноги под нами подогнулися, и руки наши от обороны уж не служат нам, замертвели. Уж от истомы очи наши не глядят, уж от беспрестанной стрелбы глаза наши выжгли, в них стреляючи порохом. Язык уш наш во устах наших не воротитца на бусурман закрычать. Таково наше безсилие: не можем в руках никакова оружия держать".
После молитвы и прощания друг с другом и «Святой Русью» казаки пошли в атаку, "чтобы умереть не в ямах и по смерти бы учинить слава добрая". Вылазка была успешной, казаки вернулись в крепость, оставив на поле 6 тысяч убитых турок.
Видимо, этот бой окончательно деморализовал и без того потерявшего боевой дух врага, и в ночь на 26 сентября 1641 г. турецкая армия отступила от Азова. Это отступление было похоже на отход армии, которую постигла катастрофа. 1000 наиболее боеспособных казаков начали преследование отступающего врага, захватив 400 пленных и около 2000 больных и раненных.
Осада, длившаяся 93 дня, завершилась. Каковы же итоги этой героической обороны, в которой горстка казаков сумела победить 30-ти кратно превосходящую по численности армию Османской империи? Казаки потеряли убитыми более 3 тыс. человек, остальные все были ранены. Турки потеряли около 96 тысяч человек, раненый крымский хан Бегадир-Гирей умер в пути, погиб кафинский паша Юсуф. Казаки снова обратились с просьбой к царю о приеме Азова в состав Московского государства. Царь дал казакам щедрое жалованье, отметив в грамоте: «Мы вас за вашу службу и крепкостоятельство милостиво похваляем». Созванный специально для решения Азовского вопроса Земский собор после долгих споров вынес двусмысленный вердикт: «На верность героических, но вероломных казаков трудно полагаться, а без них отдаленный Азов не отстоять». Летом 1642 г. казаки оставили Азов, предварительно взорвав остатки укреплений. Впрочем, рассмотрение последствий победы казаков, изумившей мировое сообщество, выходит за рамки данной статьи.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 10 Февраля 2013, 21:51:29
И один в поле воин
Привожу полностью текст представления на звание Героя Советского Союза красноармейца Овчаренко Дмитрия Романовича.
«Представление к присвоению звания ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА с вручением ордена ЛЕНИНА и медали «ЗОЛОТАЯ ЗВЕЗДА»
Красноармеец Овчаренко Дмитрий Романович – красноармеец 3-й пулеметной роты 389-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии.
13 июля 1941 года из района Песец, красноармеец Овчаренко вез боеприпасы для 3-й пульроты, находясь от своего подразделения в 4–5 километрах.
В этом же районе на красноармейца Овчаренко напали и окружили две автомашины в составе 50 германских солдат и 3-х офицеров.
Выходя из машины, германский офицер скомандовал красноармейцу Овчаренко – поднять руки вверх, выбил из его рук винтовку, начал учинять ему допросы. У красноармейца Овчаренко в повозке лежал топор. Взяв этот топор, красноармеец Овчаренко отрубил голову германскому офицеру, бросил три гранаты вблизи стоящей машины. 21 человек германских солдат были убиты, а остальные в панике бежали. Вслед за раненным офицером Овчаренко с топором в руках преследовал его и в огороде м. Песец поймал его и отрубил ему голову. 3-й офицер сумел скрыться.
Тов. Овчаренко не растерялся, забрал у всех убитых документы, у офицеров карты, планшеты, схему, записи и представил их в штаб полка.
Повозку с боеприпасами и продуктами доставил вовремя своей роте. Тов. Овчаренко продолжает свою боевую жизнь. Был поставлен после этого пулеметчиком.
27 июля на высоте 289,8 ураганным огнем уничтожал противника. Его пулемет работал безотказно. Своим героизмом тов. Овчаренко воодушевлял всех бойцов на разгром фашистских банд.
Представление подписано: Командующий ЮЖФРОНТОМ генерал-лейтенант Рябышев, Член военного совета Корниец.
Резолюция «Верно»: Начальник 2 отделения Интендант 2 ранга Гончаров»
В заключение хочу добавить его краткую биографию. Овчаренко Дмитрий Романович родился в 1919 году в селе Овчарово ныне Троицкого района Луганской области Украины в крестьянской семье. Украинец. Окончил 5 классов. Работал в колхозе.
В Красной Армии с 1939 года. Участник Великой Отечественной войны с 1941 года.
После ранения переведен ездовым пулеметной роты 389-го стрелкового полка 176-й стрелковой дивизии 9-й армии Южного фронта.
За подвиг 13 июля 1941г. при доставке боеприпасов в свою роту возле местечка Песец в районе города Бельцы был Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 ноября 1941 года «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистским захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм» Дмитрию Романовичу было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».
Он был восстановлен в должности пулеметчика.
В боях за освобождение Венгрии в районе станции Шерегейеш пулеметчик 3-й танковой бригады рядовой Д.Р. Овчаренко был тяжело ранен. Скончался в госпитале от ран 28 января 1945 года.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 24 Февраля 2013, 18:05:54
Боевая практика убедительно показывает, что рукопашных схваток, когда оба противника с одинаковой энергией борются за победу, не бывает. Один из двух обязательно струсит и отступит, а если отступать некуда, будет защищаться, спасая свою жизнь. Второй, действуя решительно, будет выполнять задачу до конца. Этим вторым будет тот, у кого сильнее воля, кто физически и морально превосходит противника. Это психологический закон боя. Я служил в отряде, который, действуя в тылу врага, всегда уступал врагу и в численности, и в техническом оснащении, и в огневой мощи, но мы всегда побеждали в рукопашном бою. Ни немцы, ни японцы в рукопашных схватках никогда не действовали так решительно, как мы. Иногда они атаковали, но это был натиск массы людей, а те, кто соприкасался с нами вплотную, только защищались, в глазах у них был страх.
В июле 1941 года, только прибыв в отряд, я с группой разведчиков был высажен на вражеский берег для уничтожения одного из опорных пунктов. Командир, старший лейтенант Георгий Лебедев, принял решение атаковать опорный пункт с трех сторон. Нашей пятерке предстояло обогнуть две сопки, пересечь долину, и все это проделать скрытно. Мы торопились, а я, вероятно, больше всех, так как оказался метров на пятьдесят впереди товарищей. Залег в кустах и решил подождать. Вдруг из-за гранитного выступа выбежали два вражеских офицера и больше десятка солдат и направились прямо ко мне. Я прицелился и выстрелил. Офицер упал, остальные остановились. Стреляю в другого офицера — осечка. Перезарядил — снова осечка. Пока я возился, второй офицер заметил меня, выстрелил из пистолета, но промахнулся. Тогда я вскочил с земли и бросился вперед. Офицер больше не стрелял, он побежал, а за ним и все солдаты. Я гнал их метров семьдесят. Догнать не сумел, так как они скрылись в бетонированном укреплении. Я швырнул туда гранату. Потом подбежал Николай Доманов, и мы уничтожили всю группу. За этот свой первый бой я был награжден медалью «За отвагу».
Мысль броситься на фашистов появилась не случайно. Я верил в свои силы, верил, что в рукопашной сумею уничтожить любого врага. В других боях, уже сознательно испытывая противника, мы с товарищами иногда вставали перед атакующим и спокойно, решительно шли вперед, и враг отступал.
Отрывок из брошюры Леонова В.Н. «Готовься к подвигу сегодня»
Воениздат. Москва – 1973.
Этот отрывок не художественный вымысел, а биографический факт.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 12 Марта 2013, 19:24:11
В этой статье речь пойдет об одной из блестящих, но мало известной для большинства из нас, страниц истории русской армии – обороне Осовецкой крепости в 1915 г.
О крепости
Осовецкая крепость закрывала противнику ближайший и удобнейший путь на Белосток вдоль железной дороги Граево — Белосток, а также служила базой для перехода наших войск в наступление для вторжения в пределы Восточной Пруссии. Постройка крепости началась в 1882 г. на реке Бобр у местечка Осовице (ныне Польша) западнее города Белосток. Река Бобр протекает по болотистой долине, обладающей большим количеством озер и болот, замерзающих зимой только в большие морозы. Осенью, весной и летом в дождливые периоды долина покрывается водой и становится совершенно непроходимой.
К 1900 г. крепость состояла из 4-х фортов: №1 Центрального, №2 Заречного, №3 Шведского и №4 Нового. Развитие осадной артиллерии сделало необходимым строительство новых фортификационных сооружений и усиление существующих, начатые в 1912 г. На одном из участков крепости – Скобелевой горе – начали строительство броневой батареи, единственной во всех русских крепостях.
К началу 1914 г. Осовецкая крепость представляла собой долговременно укрепленную полосу, состоящую из 2-х позиций — Заречной на правом берегу и Главной на левом берегу реки Бобра. Главная позиция состояла из 3-х опорных пунктов — фортов № 1, 3, 4 — и укрепленных между опорными пунктами промежутков. Две передовые позиции проходили по линиям: селение Бялогронды – селение Сосня и селение Цемношие – селение Белашево. По мнению военных инженеров того времени, Осовецкая крепость отставала от фортификационной подготовки таких больших крепостей, как Верден, Новогеоргиевск, Антверпен, Гродно и другие на много лет, и страдала существенными недочетами. Она не имела достаточной маскировки, укрепления фортов №2, №3, №4 были слабыми и устаревшими, слабыми были и артиллерийские позиции.
По плану русского Генерального штаба 10-я и 12-я русские армии должны были перейти в наступление весной 1915 г. с целью овладения Восточной Пруссией. Германское командование, осведомленное о планах русских, решило нанести упреждающий контрудар. 7 февраля 1915 г. 8-я и 10-я немецкие армии перешли в наступление против 10-й русской армии. После ряда боев части 10-й русской армии начали отступление в направлении Осовецкой крепости.
К 22 февраля непосредственно перед крепостью расположились части германской армии в составе 40 пехотных батальонов, воздухоплавательного и пионерного батальона, вспомогательных отрядов специального назначения и 17 батарей осадной артиллерии с 68 тяжелыми орудиями. Кроме того, блокадному корпусу были приданы 7-й тяжелый артиллерийский полк и несколько батарей 12-го мортирного Саксонского полка.
Силы гарнизона крепости составляли 27 батальонов пехоты (из которых 8 батальонов были ополченцы, не представляющие серьезной силы для обороны крепости), 1 саперная рота, 1 воздухоплавательная рота, 1 телеграфная рота, 13 сотен кавалерии, 26 полевых орудий, 72 тяжелых крепостных орудия.
Превосходство немцев было не только в численности солдат, но и в артиллерии, которая была более современной, дальнобойной и стреляла более тяжелыми снарядами. Имевшиеся в русской крепости пушки были образца 1877 г., только к началу осады в крепость прибыли две 150-мм пушки Кане из Кронштадта, дальнобойность которых составляла 13 км. Дальнобойность немецких 210-мм, 305-мм, 420-мм орудий («Большая Берта») составляла 11, 13, 14 км соответственно.
Началась героическая 6-ти месячная оборона Осовецкой крепости, восхитившая весь западный мир событиями 6 августа 1915 г.
25 февраля – 3 марта 1915 г.
С 22 по 25 февраля немцы предприняли ряд безуспешных попыток овладеть передовой Сосненской позицией.
С 25 февраля противник, пользуясь превосходством своей артиллерии, прекрасной ее маскировкой и слабостью русской крепостной артиллерии открыл по крепости ураганный огонь, сосредоточив его в основном на фортах Центральный и Заречный, а также на Скобелевой горе. С 25 февраля по 3 марта по крепости было выпущено около 200000 снарядов, большинство из которых попали в реку и болота. Только в районе броневой батареи на Скобелевой горе было насчитано 2000 воронок! Очевидец событий, майор Спалек в польском журнале «Сапер и войсковой инженер» так описывал этот обстрел:
«Страшен был вид крепости, вся крепость была окутана дымом, сквозь который то в одном, то в другом месте вырывались огромные огненные языки от взрыва снарядов; столбы земли, воды и целые деревья летели вверх; земля дрожала, и казалось, ничто не может выдержать такого ураганного огня. Впечатление было таково, что ни один человек не выйдет целым из этого урагана огня и железа».
Немецкие дальнобойные 210-мм и 305-мм орудия находились вне пределов досягаемости нашей 150-мм артиллерии и поэтому могли безнаказанно обстреливать наши позиции и, в первую очередь, артиллерийские батареи. Наша артиллерия могла только организовывать заградительный огонь перед Сосненской позицией и иногда вступать в артиллерийскую дуэль с немецкими полевыми батареями и 150-мм батареями. А где же немецкие 420-мм «Большие Берты», «убийцы фортов» как их называли? Две из четырех уничтожила наша артиллерия. Немцы слишком небрежно отнеслись к маскировке этих гигантских орудий, предполагая, что они находятся вне зоны действия крепостной артиллерии. Воздушная разведка крепости обнаружила их вблизи железнодорожного полустанка Подлесок, агентурная разведка подтвердила эти сведения, и 28 февраля наша батарея из двух 150-мм пушек Кане, прибывших из Кронштадта несколькими залпами подбила два гигантских орудия и взорвала склад боеприпасов. Это обстоятельство произвело настолько тяжелое впечатление на немцев, что они убрали оставшиеся два орудия в Граево и стрельбу из них более не вели.
Командование 12-й армии, обеспокоенное доходившими вестями, прислало запрос о состоянии крепости, просило продержаться еще 48 часов и обещало выручку. Но, принимая во внимание, что противник не атаковал фланги, слабо обстреливал Сосненскую позицию, что пехотные полки крепости почти не имели потерь и что главнейшие сооружения были целы, комендант крепости ответил командующему 12-й армией, что нет оснований беспокоиться за участь крепости. Дух русского солдата не был сломлен бомбардировкой – гарнизон скоро привык к реву и к взрывам снарядов мощной артиллерии противника. «Пущай постреляет, по крайней мере, выспимся», – говорили солдаты, измученные предшествующими боями на передовых позициях и оборонительными работами в крепости.
Бомбардировка крепости не привела к ожидаемой немцами сдаче крепости. Израсходовав огромное количество снарядов, противник к 7 марта прекратил бомбардировку. Стрельба велась только по батареям и тылам крепости.
К середине марта, по данным агентурной разведки, численный состав блокадного корпуса сократился до 18–20 пехотных батальонов. В апреле – мае немцы начинают вести фортификационные работы, подготавливая плацдарм для нового штурма. Работая днем и ночью, противник приближался к окопам Сосненской позиции. Крепость в это время жила сравнительно спокойной жизнью: враг был пассивен, бомбардировка не возобновлялась. Бобр разлился, каналы выступили из берегов, болота наполнились водой, и крепость стала неприступна в полном смысле этого слова. Но гарнизон, численность которого к концу марта была сокращена до 15 пехотных батальонов, продолжал вести разведку, совершать вылазки, вести фортификационные работы особенно на передовых позициях.
«Атака мертвецов»
К концу июля противник приблизился своими окопами на 150–200 м к проволочным заграждениям Сосненской позиции, но продолжал вести какие-то земляные работы впереди своих окопов, цель которых русская разведка вовремя разгадать не смогла. А работы эти заключались в скрытной установке перед нашими позициями газовых батарей! Немцы, потерпев неудачу раздавить «игрушечную» Осовецкую крепость бомбардировкой из тяжелых осадных орудий, решили уничтожить защитников крепости с помощью газовой атаки. Гарнизон крепости не имел никаких средств защиты от отравляющих веществ.
Для атаки Сосненской и Заречной позиций немцы сосредоточили 14 пехотных батальонов, 1 батальон сапер, 30 тяжелых осадных орудий, установили 30 газовых батарей в несколько тысяч баллонов с хлором с примесью брома. Батареи были хорошо замаскированы, и к каждой группе батарей вел ход сообщения.
По плану немецкого командования штурм крепости начинался с артиллерийской подготовки совместно с газовой атакой. Русские солдаты должны были или умереть от обстрела и газов, или, получив отравление, бежать с поля боя. Опыт применения отравляющих газов в других сражениях свидетельствовал, что, только увидев темнозеленое облако хлора, солдаты в панике бежали с поля боя. В этом немцы не раз убеждались на полях сражений, начиная с 22 апреля 1915 г. около реки Ипр. Напомню, что в Осовецкой крепости индивидуальных средств защиты от отравляющих веществ не было. Далее в атаку переходят пехотные батальоны. 76-й ландверный полк атакует левый фланг русских – Сосня, которую защищала 11-я рота 226-го Землянского полка, и Центральный редут – позиция 12-й роты того же полка. Захватив их, полк наступает по тылам Сосненской позиции к дому лесника, находящегося у начала железнодорожной гати. В центре, по позициям 9-й, 10-й рот 226-го Землянского полка и одной роты ополченцев, наносят удар 18-й ландверный полк и 147-й резервный батальон, наступая в направлении дома лесника, где находилась одна рота ополченцев, составляющая общий резерв русских. Далее, соединившись с 76-м полком, атакуют Заречную позицию, которую защищают 8-я, 13-я и 14-я роты 226-го Землянского полка. 5-й ландверный полк и 41-й резервный батальон атакуют на правом фланге русских Бялогронды, защищаемые 1-й ротой 226-го Землянского полка и двумя ротами ополченцев и, прорвав позицию, штурмуют Заречный форт. Общий резерв в составе 75-го ландверного полка и двух резервных батальонов наступает вдоль железной дороги и усиливает 18-й ландверный полк при атаке Заречного форта.
Более 10 дней немцы ждали ветра в направлении крепости, и дождались его 6 августа. В 4 часа утра (любят они, наверно, это время) немцы пустили газ и открыли ураганный артиллерийский огонь по железнодорожной гати, Заречной позиции, сообщениям Заречного форта с крепостью и по артиллерийским батареям.
Газовая волна темнозеленого цвета, имевшая при выпуске около 3 км по фронту, стала быстро распространяться в стороны и, пройдя 10 км, имела уже около 8 км в ширину и около 10–15 м в высоту. В деревнях, расположенных в 12 км от места выпуска газа, было тяжело отравлено 18 человек! Газ застаивался в лесу и около водяных рвов. По свидетельству одного из защитников крепости, вся зелень в крепости и в ближайшем районе была уничтожена, листья на деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на землю, лепестки цветов облетели. Части орудий и снарядов, умывальники, баки и прочее покрылись толстым зеленым слоем окиси хлора.
В атаку в соответствии с планом наступления перешли немецкие пехотные батальоны. Наступавший на правый фланг 5-й ландверный полк начал проделывать проходы в проволочных заграждениях Бялогрондской позиции. 76-й ландверный полк, не встретив сопротивления, быстро захватил Сосня, защищавшая ее 11-я рота погибла от газов. Прорезав 10 проходов в проволочных заграждениях, 18-й ландверный полк быстро овладел окопами 1-й и 2-й линий на участке Рудский канал – полотно железной дороги, проходя через тела погибших от газов солдат 9-й, 10-й рот и роты ополченцев. Используя окопы около двора Леонова для стрельбы по тылам позиции, полк развивал наступление по обе стороны железной дороги и скоро вышел к грунтовой дороге на Бялогронды, проходившей через единственный мост на Рудском канале. Потеря моста отрезала Бялогрондские позиции от остальных участков Сосненской позиции. Деморализованная огромными потерями от газов и обстрела (ополченцы все-таки) резервная рота была не в состоянии задержать 18-й ландверный полк, который при поддержке резервного 75-го ландверного полка уже готов был занять Заречную позицию.
Близилось кульминационное завершение немецкой атаки, рассчитанной с немецкой точностью, по военной науке того времени: мощный артиллерийский обстрел, отравляющий газ при попутном на противника ветре.
Вот описание поражающего действия хлора. Хлор – отравляющее вещество удушающего действия, поражающего легкие, слизистые и кожу. Первые признаки отравления — резкая загрудинная боль, резь в глазах, слезотечение, сухой кашель, рвота, нарушение координации, одышка. Соприкосновение с парами хлора вызывает ожоги слизистой оболочки дыхательных путей, глаз, кожи. И кто после этого будет воевать?
А теперь представьте себе, что должны были чувствовать, уже фактически, победители, когда наши позиции начали (наверно, глазами немцев) оживать! Оставшиеся в живых 40 солдат 12-й роты, позиция которой находилась рядом с уже занятой немцами позицией погибшей 11-й роты, огнем останавливают наступление 76-го ландверного полка. От 3 рот, защищавших Бялогрондскую позицию, осталось 60 человек, которые огнем отбрасывают 5-й ландверный полк в исходное положение. Наступление 41-го резервного батальона было остановлено появлением разведчиков 225-го полка из Осовца. Оживают 9 тяжелых и 2 легкие батареи русских. Отравленные газом артиллеристы, вопреки логике, не покинули своих орудий, а открыли огонь по окопам 1-й и 2-й линии Сосненской позиции, заградительным огнем отрезали от наступления 75-й ландверный полк, замедлили наступление 18-го ландверного полка! Положение продолжает оставаться для наших критическим – 18-й полк продолжает наступление на беззащитную после газовой атаки Заречную позицию.
Но тут произошло невероятное и совершенно неожидаемое немцами по своей нелогичности...
С, казалось, безжизненной Заречной позиции навстречу 18-му полку поднялись в штыковую атаку, оставшиеся в живых около 100 человек 13-й роты!
Прочтите еще раз описание поражающих действий хлора, и попробуйте представить себе как должны были выглядеть наши солдаты, испытав на себе действие отравляющего газа. Какая должна быть вера в победу, чтобы после этого пойти в безнадежную атаку на превосходящего противника (половина роты против полка)!
Видя, как отравленные газом, с ожогами на лицах русские солдаты, бегут в атаку с примкнутыми штыками и криками «Ура!», немцев охватила паника. По свидетельствам участников, испытавших эту атаку на себе, им казалось, в бой поднялись мертвые! В историю эта атака так и вошла под названием – «Атака мертвецов».
А как воевать с мертвецами? Ведь этому никто не учит. Но тут на помощь немцам пришла их рассудительность, точность и расчетливость. Прикинув, что задыхающиеся и обожженные (пусть и «мертвые») русские не смогут составить им серьезной конкуренции в беге, солдаты 18-го ландверного полка развернулись и быстро побежали обратно, преследуемые 100 человек 13-й роты 226-го Землянского полка. Наши артиллеристы, решив помочь немцам быстрее добежать к себе домой, подгоняли их огнем из пушек, но перестарались, так как проходов в сетях немцы сделали всего 10 – для атаки достаточно, а вот для бегства, особенно когда сзади бьют пушки и догоняют «мертвые», видимо, очень мало. Не все немцы с первого захода сумели, подгоняемые паническим страхом, забежать в проходы и, запутываясь в сетях, погибали от огня русских пушек.
Огонь нашей артиллерии по окопам первой линии был настолько силен, что немцы бежали, не приняв атаки других «мертвецов» – остатков 8-й роты. Одновременно на нашем левом фланге «мертвецы», состоящие из остатков 14-й роты, соединившись с остатками 12-й роты, выбили противника из окопов Сосня, взяв несколько человек пленными. Немцы бежали, бросив захваченные орудия и пулеметы.
К 11 часам Сосненская позиция была очищена от врага. Потери гарнизона крепости были большими. Проходы в проволочных заграждениях были открыты, противоштурмовое вооружение на 50 % уничтожено, позиции защищали три слабых отравленных, утомленных роты 226-го Землянского полка, резервов на Заречной позиции не было. Обстановка для противника была более чем благоприятная. Но немцы не решились повторять атаку. Оно и понятно – сложно заставить солдат идти в атаку на противника, который и «мертвый» продолжает сражаться, и не просто сражаться, а нападать!
Ни одному немецкому стратегу не придет в голову учесть при планировании атаки, что 100 русских солдат могут пойти в штыковую атаку на полк, и не просто пойти, чтоб умереть, как японские смертники, а чтоб победить, и потому обращают его в бегство! А уж то, что это могут сделать полумертвые солдаты…
Просчитать логически это невозможно. А вот историю учить надо было. Еще император Пруссии Фридрих Великий говорил: «Русского солдата нужно застрелить дважды, а потом еще толкнуть, чтоб он упал». Вот к каким последствиям приводит незнание истории! Правда, немцы, и в этот раз, не извлекли для себя никакого урока на будущее.
В заключение остается лишь кратко рассказать о дальнейших событиях. К 15 августа 1915 г. русские армии на Северо-Западном фронте под давлением противника отступали из пределов Польши. Дальнейшая оборона Осовецкой крепости стала бессмысленной и с 18 августа началась эвакуация крепости: были вывезены крепостная артиллерия, боеприпасы, инженерные, продовольственные и прочие грузы. Из гарнизона крепости был сформирован отдельный корпус под командованием коменданта крепости.
Были взорваны фортификационные сооружения. Осовецкая крепость перестала существовать, ее развалины были заняты противником только 25 августа.
Бывалый Сообщений: 52 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:28:42 Пол:
Мужской Статус: offline
ICQ статус
Опубликовано 14 Марта 2013, 10:55:03
Кодекс чести русского офицера
Первым дисциплину в среде будущих военных ввел Петр I, наказав перевести на русский язык и напечатать учение для отроков «Юности честное зерцало, или Показания к житейскому обхождению» (кстати, произошло это событие ровно 296 лет назад). При нем же был выпущен «Устав воинский», в котором были сформулированы правила построения военных, взаимоотношения чинов, надлежащий порядок в армии и обязанности, которые должно соблюдать всякому служивому.
Однако существовали и важные правила, не имеющие отношения к строевому порядку в армии, а апеллирующие к совести и чести офицера. Единого свода законов, какого-нибудь «Кодекса чести офицера», не было. Но в 1904 году ротмистр Валентин Михайлович Кульчинский, впоследствии прошедший через Первую мировую войну, собрал воедино «Советы молодому офицеру».
1. Не обещай, если ты не уверен, что исполнишь обещание.
2. Держи себя просто, с достоинством, без фатовства.
3. Необходимо помнить ту границу, где кончается полная достоинства вежливость и начинается низкопоклонство.
4. Не пиши необдуманных писем и рапортов сгоряча.
5. Меньше откровенничай — пожалеешь. Помни: язык мой — враг мой!
6. Не кути — лихость не докажешь, а себя скомпрометируешь.
7. Не спеши сходиться на короткую ногу с человеком, которого недостаточно узнал.
8. Избегай денежных счетов с товарищами. Деньги всегда портят отношения.
9. Не принимай на свой счет обидных замечаний, острот, насмешек, сказанных вслед, что часто бывает на улицах и в общественных местах. Будь выше этого. Уйди — не проиграешь, а избавишься от скандала.
10. Если о ком-нибудь не можешь сказать ничего хорошего, то воздержись говорить и плохое, если и знаешь.
11. Ни чьим советом не пренебрегай — выслушай. Право же, последовать ему или нет, останется за тобой. Сумей воспользоваться хорошим советом другого — это искусство не меньшее, чем дать хороший совет самому себе.
12. Сила офицера не в порывах, а в нерушимом спокойствии.
13. Береги репутацию доверившейся тебе женщины, кто бы она ни была.
14. В жизни бывают положения, когда надо заставить молчать свое сердце и жить рассудком.
15. Тайна, сообщенная тобой хотя бы только одному человеку, перестает быть тайной.
16. Будь всегда начеку и не распускайся.
17. Старайся, чтобы в споре слова твои были мягки, а аргументы тверды. Старайся не досадить противнику, а убедить его.
18. На публичных маскарадах офицерам не принято танцевать.
19. Разговаривая, избегай жестикуляции и не возвышай голос.
20. Если вошел в общество, в среде которого находится человек, с которым ты в ссоре, то, здороваясь со всеми, принято подать руку и ему, конечно, в том случае, если этого нельзя избежать, не обратив внимания присутствующих или хозяев. Подача руки не даёт повода к излишним разговорам, а тебя ни к чему не обязывает.
21. Ничто так не научает, как осознание своей ошибки. Это одно из главных средств самовоспитания. Не ошибается только тот, кто ничего не делает.
22. Когда два человека ссорятся — всегда оба виноваты.
23. Авторитет приобретается знанием дела и службы. Важно, чтобы подчиненные уважали тебя, а не боялись. Где страх — там нет любви, а есть затаенное недоброжелательство или ненависть.
24. Нет ничего хуже нерешительности. Лучше худшее решение, чем колебание или бездействие. Упущенный момент не вернешь.
25. Тот, кто ничего не боится, более могуществен, чем тот, кого боятся все.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 31 Марта 2013, 19:57:30
Рассказ о героизме, храбрости и стойкости русского солдата при обороне крепости Осовец будет не полным без ниже следующей истории.
Итак, русские войска оставили Осовецкую крепость, взорвав все, что невозможно было вывести, а также уцелевшие укрепления. В 1918 году руины героической крепости стали частью независимой Польши. Начиная с 20-х годов, польское руководство включило Осовец в свою систему оборонных укреплений. Началось полномасштабное восстановление и реконструкция крепости. Было проведено восстановление казарм, а также разборка завалов, мешающих дальнейшему ходу работ.
Разбирая завалы около одного из фортов, солдаты наткнулись на каменный свод подземного тоннеля. Довольно быстро была пробита широкая дыра, в которую спустился унтер-офицер.
И тогда произошло нечто невероятное.
Сделав несколько шагов по темному тоннелю, унтер-офицер вдруг услышал откуда-то из темной глубины тоннеля твердый и грозный окрик: — Стой! Кто идет?
Унтер остолбенел. Перекрестился и рванул наверх.
Его рассказ о произошедшем никого не впечатлил, а, напротив, вызвал насмешки на тему трусости и глупых выдумок. Офицер приказал унтеру следовать за ним, и вот они уже вдвоем спустились в подземелье. И снова, едва лишь поляки двинулись по сырому и темному тоннелю, откуда-то спереди, из непроницаемо-черной мглы так же грозно и требовательно прозвучал окрик: — Стой! Кто идет?
Вслед за тем в наступившей тишине лязгнул затвор винтовки. Подумав и справедливо рассудив, что нечистая сила вряд ли стала бы вооружаться винтовкой, офицер, хорошо говоривший по-русски, окликнул невидимого солдата и объяснил, кто он и зачем пришел. В конце он спросил, кто его таинственный собеседник и что делает под землей.
Поляк ожидал всего, но только не такого ответа: — Я, часовой, и поставлен сюда, охранять склад.
Сознание офицера отказывалось воспринять такой простой ответ. Но, все же взяв себя в руки, он продолжил переговоры. — Могу я подойти, — взволновано спросил поляк. — Нет! — сурово раздалось из темноты. — Я не могу допустить никого в подземелье, пока меня не сменят на посту.
Тогда ошеломленный офицер спросил, знает ли часовой, сколько времени он пробыл здесь, под землей. — Да, знаю, — последовал ответ. — Я заступил на пост девять лет назад, в августе 1915 года.
Это казалось сном, нелепой фантазией, но там, во мраке тоннеля, был живой человек, русский солдат, простоявший в карауле бессменно 9 лет. И что невероятнее всего, он не бросился к людям, возможно врагам, но все же, людям общества с которыми он был лишен целых 9 лет, с отчаянной мольбой выпустить его из страшного заточения. Нет, он остался верен Присяге и Воинскому Долгу и был готов защищать вверенный ему пост до конца. Неся свою службу в строгом соответствии с воинским уставом, часовой заявил, что его может снять с поста только разводящий, а если его нет, то Государь Император.
Начались долгие переговоры. Часовому объяснили, что за прошедшие 9 лет изменилось многое: царской армии, в которой он служил, уже не существует, нет даже самого царя, не говоря уже о разводящем. А территория, которую он охраняет, теперь принадлежит Польше. После продолжительного молчания солдат спросил, кто в Польше главный, и, узнав, что президент, потребовал его приказа. Лишь когда ему прочитали телеграмму Пилсудского, часовой согласился оставить свой пост.
Польские солдаты помогли ему выбраться наверх, на летнюю, залитую ярким солнцем землю. Но, прежде чем они успели рассмотреть этого человека, часовой громко закричал, закрывая лицо руками. Лишь тогда поляки вспомнили, что он провел 9 лет в полной темноте и что надо было завязать ему глаза, перед тем как вывести наружу. Отвыкший от солнечного света солдат ослеп.
Его кое-как успокоили, пообещав показать хорошим врачам. Тесно обступив его, польские солдаты с почтительным удивлением разглядывали этого необычного часового.
Густые темные волосы длинными, грязными космами падали ему на плечи и на спину, спускались ниже пояса. Широкая черная борода спадала до колен, и на заросшем волосами лице лишь выделялись уже незрячие глаза. Но этот подземный Робинзон был одет в добротную шинель с погонами, и на ногах у него были почти новые сапоги. Кто-то из солдат обратил внимание на винтовку часового, и офицер взял ее из рук русского, хотя тот с явной неохотой расстался с оружием. Обмениваясь удивленными возгласами и качая головами, поляки рассматривали эту винтовку.
То была обычная русская трехлинейка образца 1891 года. Удивительным был только ее вид. Казалось, будто ее всего несколько минут назад взяли из пирамиды в солдатской казарме: она была тщательно вычищена, а затвор и ствол заботливо смазаны маслом. В таком же порядке оказались и обоймы с патронами в подсумке на поясе часового. Патроны тоже блестели от смазки, и по числу их было ровно столько, сколько выдал их солдату караульный начальник 9 лет назад, при заступлении на пост. Польский офицер полюбопытствовал, чем смазывал солдат свое оружие. — Я ел консервы, которые хранятся на складе, — ответил тот, — а маслом смазывал винтовку и патроны.
И солдат рассказал откопавшим его полякам историю своей девятилетней жизни под землей.
В день, когда был взорван вход в склад, он стоял на посту в подземном тоннеле.
Видимо, саперы очень торопились, чтобы вложиться в график и, когда все было готово к взрыву, никто не спустился вниз проверить, не осталось ли на складе людей. В спешке эвакуации, вероятно, забыл об этом подземном посту и караульный начальник.
А часовой, исправно неся службу, терпеливо ожидал смены. Иногда до него чуть слышно доносились голоса саперов, закладывающих у входа взрывчатку. Потом наступила полная тишина, смена задерживалась, но часовой спокойно ждал.
И вдруг там, откуда лился солнечный свет, раздался глухой сильный удар, больно отозвавшийся в ушах, землю под ногами солдата резко встряхнуло, и сразу же все вокруг окутала непроглядная, густая тьма.
Придя в себя, солдат осознал всю тяжесть происшедшего, но отчаяние, естественное в таких ситуациях, ему удалось побороть, хотя и не сразу. Как бы то не было, но жизнь продолжается и часовой, прежде всего, стал знакомиться со своим подземным жильем. А жильем его, по счастливой случайности, оказался большой интендантский склад, в котором были большие запасы сухарей, консервов и других самых разнообразных продуктов. Если бы вместе с часовым тут, под землей, очутилась вся его рота, то и тогда этого хватило бы на много лет. Можно было не опасаться — смерть от голода не грозила ему. Здесь даже оказалось солдатское успокоительное — махорка. А спички и большое количество стеариновых свечей позволяли разогнать гнетущую тьму.
Тут была и вода. Стены подземного склада всегда были влажными, и кое-где на полу под ногами хлюпали, лужи. Значит, и жажда не угрожала солдату. Сквозь какие-то невидимые поры земли в склад проникал воздух, и дышать можно было без труда.
А потом забытый часовой обнаружил, что в одном месте в своде тоннеля пробита узкая и длинная вентиляционная шахта, выходящая на поверхность земли. Это отверстие, по счастью, осталось не совсем засыпанным, и сквозь него вверху брезжил мутный дневной свет. Итак, у подземного Робинзона было все необходимое, чтобы поддерживать свою жизнь неограниченно долгое время. Оставалось только ждать и надеяться, что рано или поздно русская армия возвратится в Осовец и тогда засыпанный склад раскопают, а он снова вернется к жизни, к людям. Но в мечтах об этом он, наверно, никогда не думал, что пройдет столько лет, прежде чем наступит день его освобождения.
Остается загадкой, как коротал 9 лет одиночества этот человек, как он сохранил свой рассудок и не забыл человеческую речь. Ведь даже у Робинзона, которому одиночество было невыносимо и чуть его не сломало, было больше надежды на спасение, залитый солнцем остров и Пятница.
Однако и в подземной жизни были свои события, нарушавшие однообразное течение времени и подвергавшие стойкого солдата нелегким испытаниям.
На складе хранились огромные запасы стеариновых свечей, и первые 4 года солдат мог освещать свое подземелье. Но однажды горящая свеча вызвала пожар, и, когда часовой проснулся, задыхаясь в густом дыму, склад был охвачен пламенем. Ему пришлось вести отчаянную борьбу с огнем. В конце концов, обожженный и задыхающийся, он все же сумел потушить пожар, но при этом сгорели оставшиеся запасы свечей и спичек, и отныне он был обречен на вечную темноту.
А потом ему пришлось начать настоящую войну, трудную, упорную и изнурительно долгую. Он оказался не единственным живым обитателем подземелья — на складе водились крысы. В непроницаемой темноте подземелья борьба человека с быстрыми, проворными умными хищниками была изматывающей и трудной. Но человек, вооруженный штыком и смекалкой, научился различать своих невидимых врагов по шороху, по запаху, невольно развивая в себе острое чутье животного, и ловко подстерегал крыс. Эта война продолжалась в течение всех 9 лет.
Как и у Робинзона, у подземного часового тоже был свой календарь. Каждый день, когда наверху, в узком отверстии вентиляционной шахты, угасал бледный лучик света, солдат делал на стене подземного тоннеля зарубку, обозначающую прошедший день. Он вел счет даже дням недели, и в воскресенье зарубка на стене была длиннее других.
А когда наступала суббота, он, как подобает русскому солдату, свято соблюдал армейский «банный день». Конечно, он не мог помыться — в ямах-колодцах, которые он вырыл ножом и штыком в полу подземелья, за день набиралось совсем немного воды, и ее хватало только для питья. Его еженедельная «баня» состояла в том, что он шел в отделение склада, где хранилось обмундирование, и брал из тюка чистую пару солдатского белья и новые портянки.
Он надевал свежую сорочку и кальсоны и, аккуратно сложив свое грязное белье, клал его отдельной стопой у стены каземата. Эта стопа, растущая с каждой неделей, и была его календарем, где 4 пары грязного белья обозначали месяц, а 52 пары — год подземной жизни. Когда настал день его освобождения, в этом своеобразном календаре, который уже разросся до нескольких стоп, накопилось больше 450 пар грязного белья.
Вот почему часовой так уверенно ответил на вопрос польского офицера, сколько времени он провел под землей.
Такую историю о девятилетней жизни в подземелье поведал бессменный часовой откопавшим его полякам. Затворника привели в порядок и отвезли в Варшаву. Там осмотревшие его врачи установили, что он ослеп навсегда. Жадные на сенсации журналисты не могли проигнорировать такое событие, и вскоре история о забытом часовом появилась на страницах польских газет. И, по словам бывших польских солдат, когда офицеры, читали эту заметку то, говорили им: — Учитесь, как надо нести воинскую службу, у этого храброго русского солдата.
Солдату предложили остаться в Польше, но он выбрал возвращение на Родину, хотя Родина его была уже не та, и называлась по-другому.
На этом история этого подвига обрывается, не сохранив имени этого солдата.
Прочтя эту историю, наверно, может возникнуть уверенность в том, что этого не могло быть, или, что это красивая легенда и не более того. Но не торопитесь. Давайте обратимся к книге Смирнова Сергея Сергеевича «Рассказы о неизвестных героях», изданной в 1963 г.
Кратко о том, кто такой С.С. Смирнов и почему его книга заслуживает доверия, по крайней мере, лично у меня. Сергей Сергеевич — автор пьес и киносценариев, документальных книг и очерков о неизвестных героях Великой Отечественной войны. В своей документальной книге «Брестская крепость» (1957 г.; расширенное издание — в 1964 г.) он впервые рассказал о героической защите Брестской крепости летом 1941, о судьбах участников обороны. Ведь до 1957 г. подвиг защитников Брестской крепости оставался в безвестности! Смирнов С.С. был одним из инициаторов создания музея обороны крепости, собрав более 50 папок с письмами, 60 тетрадей и блокнотов с записями бесед с защитниками крепости, сотни фотографий и других материалов, которые передал музею. В музее крепости есть, посвящен ему, стенд. Смирнов вспоминал: «Наши враги с изумлением отзывались об исключительном мужестве, стойкости и упорстве защитников этой твердыни. А мы предали все это забвению... В Москве, в Музее Вооруженных Сил об обороне Брестской крепости ни стенда, ни фотографии, ничего. Музейные работники пожимали плечами: „У нас музей истории подвигов... Какой мог быть героизм на западной границе. Немец беспрепятственно перешел границу и под зеленым светофором дошел до Москвы. Вы разве это не знаете?"». Проводившиеся Смирновым на протяжении нескольких лет передачи на радио и телевидении породили массовое патриотическое движение по розыску неизвестных героев. Смирнов получил более миллиона писем. Он сделал многое для восстановления доброго имени многих конкретных людей (например, реабилитирован А. Филь, освобожден П. Клыпа – во время обороны самый молодой защитник крепости, ему было всего 12 лет; были сняты все подозрения с заместителя политрука С. Матевосяна, майора П. Гаврилова и других оставшихся в живых защитников Брестской крепости), побывавших в гитлеровском плену и затем подвергшихся унизительным допросам и репрессиям у себя на родине.
Не стоит также забывать, что в 1963 г. гражданская война рассматривалась с иной, чем сейчас, точки зрения и царская армия в ней была классовым врагом рабочее-крестьянской красной армии. А потому в те времена рассказ о солдате царской армии, присягавший Вере, Царю и Отечеству и не изменивший присяге, вряд ли прославил бы ее автора – не та тема. Следовательно, выдумывать ее не было смысла.
Итак, обратимся к «Рассказам о неизвестных героях»: «Эта давняя и полулегендарная история в отличие от других рассказов, собранных в настоящей книге, не имеет отношения к Великой Отечественной войне, — она произошла почти сорок лет назад. Но ее историческая судьба, как и судьба тех подвигов, о которых пойдет речь дальше, сложилась несправедливо. И само событие, удивительное, единственное в своем роде, и имя героя, совершившего этот подвиг, до сих пор неизвестны народу. И не столько соблазн рассказать необычный случай, сколько желание помочь исправить эту несправедливость заставляет автора познакомить читателя с историей бессменного часового.
Впервые я услыхал ее от одного человека в Бресте в те дни, когда разыскивал героев Брестской крепости. Хотя он уверял, что это не легенда, а действительное происшествие, я не поверил ему тогда — слишком уж фантастическим казался его рассказ.
Но потом несколько человек, встретившихся или писавших мне, рассказали ту же самую историю. Одни знали о ней понаслышке, а другие даже читали сообщения о таком происшествии в советских и иностранных газетах и журналах в двадцатых годах. Наконец, в Западной Белоруссии в разное время я встретил двух бывших солдат польской армии Пилсудского, которые вспоминали, что в дни их службы — тоже в середине двадцатых годов — офицеры читали им вслух варшавские газеты с описанием подвига бессменного часового.
Сейчас у меня нет никаких сомнений в истинности самого события. Оно остается легендарным, поскольку я пока еще не могу сообщить имени героя. Для этого предстоит провести нелегкие и, видимо, долгие розыски. Я до сих пор не смог заняться ими, но надеюсь сделать это в близком будущем.
Еще одна оговорка. Я не могу со всей точностью указать место, где произошел этот случай. Те, кто первым мне о нем рассказывал, говорили, что это было в Бресте, но потом другие называли старые русские крепости Осовец и Ивангород, находящиеся ныне на землях народной Польши…
Правда, подавляющее большинство читателей с уверенностью называют Осовец, и я сейчас думаю, что это наиболее вероятное место действия».
Далее Смирнов С.С. приводит историю, кратко пересказанную выше. И далее:
«Все, что здесь описано, было напечатано в 1960 году на страницах "Огонька". Я надеялся, что опубликование этой истории в таком распространенном журнале заставит отозваться многих читателей, которые знают что-нибудь о бессменном часовом. И мои надежды оправдались.
Читатели сразу же и горячо откликнулись на мой рассказ.
В редакцию "Огонька" пошли письма со всех концов нашей страны. И не только нашей. Отозвались читатели из Чехословакии, Польши, Румынии, из Вьетнама, где рассказ был переведен на вьетнамский язык и напечатан в Ханое. Одно письмо пришло даже из города в далекой Австралии. Словом, писем оказалось больше тысячи.
Характерно, что сама рассказанная мной история при всей ее необычности почти ни у кого не вызвала сомнений. Лишь в трех или четырех письмах выражено недоверие моему рассказу и случай с бессменным часовым объявляется невероятным и невозможным — этакой литературной небылицей. Что ж, сейчас у меня в руках достаточно материала, чтобы доказать этим скептикам их неправоту.
Уже тогда, когда я писал свой рассказ, я верил, что бессменный часовой лицо реальное, хотя мог в то время опираться на показания всего лишь нескольких человек. Я допускал, что те или иные обстоятельства этой истории могут оказаться иными, но был убежден в реальности ее основы — в девятилетней подземной робинзонаде русского солдата. Теперь же в моем распоряжении свидетельства сотен людей, которые читали сообщения об этом случае в газетах и журналах двадцатых годов, а также и кое-какие печатные источники. Наконец, среди тех, кто мне написал, есть люди, утверждающие, что они лично видели бессменного часового или даже разговаривали с ним. И сейчас у меня нет ни малейшего сомнения, что история эта не легенда, а самое истинное происшествие.
Перейду к фактам».
Я приведу лишь некоторые из них. Остальные можно прочесть в книге.
«Во-первых, оказалось, что в 1924 году, когда бессменный часовой вышел из своего подземного заточения, о нем широко писала польская печать. Многие из людей, которые в то время жили на территории Польши, сообщают мне, что они узнали эту историю из газет "Курьер варшавски", "Курьер поранны" и из газеты Войска Польского».
«Выясняется, что и наша печать того времени довольно много писала о бессменном часовом. Десятки людей сообщают, что они читали заметки о нем в "Правде" и в "Известиях", в "Крестьянской газете" и в "Бедноте", в ленинградской "Красной газете" и в "Вечернем Ленинграде". Майор в отставке А. М. Луганский и его жена персональная пенсионерка Ю. П. Луганская, живущие сейчас в Орле, читали сообщение о бессменном часовом в 1926 или 1927 году в ростовской газете "Молот", когда солдат вернулся из Польши на родину. Сагит Хафизов из Уфы вспоминает, что встречал краткую заметку о подземном Робинзоне в 1925 году в уфимской татарской газете "Яна аул" ( "Новая деревня" ) . Монтер связи Александр Статыкин ссылается на газету "Советская Сибирь" за 1924—1925 годы. По его словам, читателей очень заинтересовала заметка о бессменном часовом, помещенная тогда в этой газете, и они засыпали редакцию письмами. А. Статыкин говорит, что "Советская Сибирь" потом во многих номерах печатала ответы на вопросы читателей, подробно рассказывая о солдате, который якобы тогда жил где-то на Кубани, вернувшись к своей семье».
«Инвалид первой мировой войны И. М. Гуров из города Котельникова Волгоградской области читал в начале 1925 года в одной из курских газет рассказ об этом случае».
«Москвич Александр Павлов, отдыхавший в санатории "Белоруссия" в Сочи, прочтя рассказ в "Огоньке", тотчас же сообщил, что в 1925 году, живя в Севастополе, видел в местной газете "Маяк коммуны" заметку о русском солдате, отрытом в подземном складе крепости Осовец. С. Дубовцев из Ивановского района Одесской области пишет, что в 1925 году, будучи подростком, читал пространную статью о бессменном часовом в газете "Новая деревня", издававшейся тогда в городе Гомеле в Белоруссии».
«Тов. Гурков — бывший солдат первой мировой войны, и история подземного узника так взволновала его, что он решил включиться в розыски. К счастью, оказалось, что старые комплекты "Рабочего пути" хранятся в областном архиве. А. Е. Гуркову пришлось тщательно просмотреть все газеты за 1922, 1923 и 1924 годы, и только в Номере от 13 февраля 1925 года в разделе "Смесь" он нашел заметку, которую искал. Сообщение занимает всего несколько строк:
"В крепости Осовец, в заваленном землей каземате найден живым русский солдат, пробывший под землей девять лет. В каземате были большие запасы пищи и свечей, но последних хватило только на четыре года, а остальные пять лет солдат жил в темноте. Сейчас это седой старик".
Больше никаких сведений в заметке не было».
«Заведующий промышленным отделом Тернопольского городского Совета депутатов трудящихся Н. А. Диордиенко прислал мне письмо, где сообщает, что в 1944 году, будучи на фронте и попав в крепость Осовец, он встретился с одним польским железнодорожником, который был свидетелем освобождения бессменного часового из подземелья. По его словам, солдат за девять лет одичал, оброс волосами и почти разучился говорить. Железнодорожник даже показал тов. Диордиенко вход в эти подземные многоэтажные казематы, где находился часовой».
«Особенно интересное письмо прислал мне старый железнодорожник, ныне пенсионер из города Вильнюса Д. И. Бурый. В нем он подробно излагает то, что когда-то рассказывал ему его сослуживец, ныне работник Вильнюсского отделения Литовской железной дороги Михаил Сухоруков, человек, по словам тов. Бурого, солидный и вполне заслуживающий доверия.
Это было примерно 25 сентября 1925 года, когда Михаил Сухоруков служил на пограничной с Польшей советской станции Негорелое. Стало известно, что из Варшавы прибывает поездом русский солдат, пробывший девять лет под землей, которого поляки будут передавать в Негорелом советским властям.
Курьерский поезд из Варшавы прибыл около семи часов вечера, и пассажиры прямо пересаживались с него на поезд, идущий в Москву. Но таможенная и пограничная проверка все же занимала минут сорок, и за это время М. Сухоруков и другие работники станции успели рассмотреть бессменного часового и поговорить с ним.
Оказалось, что его встречали в Негорелом родные — старушка мать, брат, жена и отец — еще бодрый и бравый донской казак с крупной золотой серьгой в ухе и в старых шароварах с лампасами. Вместе с ними приезжего ждали фотографы и рабкоры из газет.
Солдат оказался плотным здоровяком лет сорока пяти, довольно высокого роста, с двумя георгиевскими крестами на груди и тоже с серьгой в ухе. С головы его спускались ниже пояса густые седые волосы. Такими же седыми были его борода и усы. На казаке были новые казацкие шаровары с лампасами, и на боку висела сабля.
Он долго обнимался с родными, а потом газетчики хотели его сфотографировать, но он просил не делать этого, видимо стесняясь своей внешности. Ему принялись задавать вопросы, и он охотно рассказал свою историю, почти полностью совпадающую с основным вариантом этого случая, хотя некоторые детали в его рассказе были иными. Он, по его словам, действительно не сразу допустил поляков в склад и приготовился стрелять, если в подземелье войдут немцы. Только после того, как ему объяснили, что произошло, он согласился покинуть пост. При этом ему плотно завязали глаза, чтобы сохранить зрение. Хотели даже связать руки, чтобы он, забывшись, не сбросил своей повязки, но он обещал, что сумеет сдержаться. Потом его доставили в военный госпиталь, поместили в темной комнате, и в течение трех или четырех месяцев он ходил в темных очках, постепенно приучая глаза к свету. Он заявил польским властям, что хочет уехать на родину, и в госпитале его навещал советский консул, который теперь сопровождал его в Москву. Сухоруков спросил у казака, как случилось, что поляки оставили ему саблю. Тогда солдат вынул из ножен клинок и показал его собравшимся вокруг него.
"Это подарок отца", — сказал он.
На клинке была выгравирована надпись: "Смелым бог владеет".
Он объяснил, что поляки с уважением отнеслись к нему и, оценив мужество и стойкость подземного часового, разрешили ему оставить свое оружие».
Пожалуй, довольно. С остальными материалами можно ознакомиться в книге Смирнова С.С. «Рассказы о неизвестных героях» в главе «Бессменный часовой».
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 09 Апреля 2013, 06:05:19
Русского солдата нужно застрелить дважды,
а потом еще толкнуть, чтоб он упал. Император Пруссии Фридрих Великий
В конце ноября 1956 года я получил письмо из далёкой деревни Кожла-Сола Казанского района Марийской Автономной Республики. Мне писал бывший учитель, а сейчас колхозный пчеловод Игнатий Васильевич Иванов. Он не был защитником Брестской крепости, но в начале июля 1941 года в составе группы раненых красноармейцев попал в гитлеровский плен близ Минска и был отправлен в лагерь Бяла Подляска. Там-то и произошла встреча, которая навсегда запомнилась ему. Для большей точности я дословно привожу здесь часть его письма.
"В конце июля 1941 года, — пишет И. В. Иванов, — я попал в 307-й концлагерь, который находился примерно в 30-50 километрах от города Бреста.
Сюда в последние дни июля — не то 30-го, не то 31-го числа (точно не помню, но в один из этих дней) — привезли четырех человек из Брестской крепости. Привезли их в лагерь после полудня, к вечеру. Поместили их отдельно, в специальный блок, находившийся через один пустой блок от нас. Поэтому разговаривать нам с ними было трудно, так как расстояние превышало 50 метров. Их продержали в этом блоке недолго, всего несколько часов. Но мы успели узнать от них кое-что.
Вот что нам удалось услышать от этих четырех защитников Брестской крепости.
Они сказали нам, что попали в этот лагерь прямо из крепости, где они больше месяца вели бои. Все имели по нескольку ранений. Последняя их попытка вместе с другими уйти к Бугу не удалась. Это было примерно 26-27 июля. После этого они почти двое суток держались и вели бой, пока имелись патроны. Потерявшие возможность сражаться, уже фактически безоружные, они вынуждены были уйти в подземные казематы. Немцы через каждые два часа предлагали им сдаваться, но эти товарищи отвечали пением «Интернационала». Так продолжалось больше суток.
В тот самый день, когда их привезли в лагерь, гитлеровцы пустили в подземелья Брестской крепости отравляющие вещества — газы. Дышать стало нечем. Тогда защитники крепости решили выйти и принять смерть, стоя под солнцем. С пением «Интернационала» они вышли из каземата. Их встречала большая вооружённая группа немецких солдат и несколько офицеров. Несмотря на пение «Интернационала», немцы по нашим воинам не стреляли.
Поражённые мужеством израненных, голодных и еле державшихся на ногах людей, немцы молчали. Один из офицеров, видимо старший, снял каску перед защитниками крепости, и все солдаты, как по команде, последовали примеру начальника — почтили верность воинскому долгу наших воинов снятием каски.
Эти четверо были доставлены в наш лагерь в день их пленения.
Примерно через три часа их увели, но куда, я лично не видел. От себя скажу, что вид их был ужасен. Они все были оборваны, с окровавленными, грязными повязками, худые и обросшие щетиной. Всё время кашляли и вытирали глаза — видимо, сказывалось действие газов. Ослабели они настолько, что еле стояли на ногах, поддерживая друг друга.
Встреча с этими героями произвела сильное впечатление на нас, пленных, а тем более на меня. Дело в том, что я до войны принимал участие в строительстве дотов около Брестской крепости. Поэтому места эти мне были знакомы, и встреча в немецком плену с людьми, защищавшими больше месяца эту крепость, глубоко взволновала меня.
Больше я их, к сожалению, не встречал и о них ничего не слышал. Наверно, их вскоре перевели в другой лагерь".
Таково свидетельство И. В. Иванова. Должен сказать, что мне и до того приходилось слышать от бывших пленных лагеря № 307 о какой-то группе героев крепости, доставленных туда в конце июля, хотя тогда это были лишь смутные и неопределённые слухи.
Но были ли эти четверо бойцов последними защитниками крепости?
Участник обороны, а сейчас пенсионер, Николай Сергеев в 1943 году встретил на фронте старшину Звонкова, который сражался в крепости до первых чисел августа. Последние дни он с двумя товарищами прятался в нашем подбитом броневике на Центральном острове. Все трое были ранены, и товарищи Звонкова вскоре умерли от ран. Старшина наблюдал за немцами сквозь смотровую щель и выжидал момента, чтобы покинуть своё убежище и попытаться выйти из крепости.
Однажды он видел, как около Холмских ворот цитадели была построена во дворе рота гитлеровцев. Вероятно, фашистские солдаты собрались получать награды: перед строем стояло несколько офицеров и один держал в руках коробочки с орденами, а другой читал какой-то приказ. И вдруг позади строя из окон полуразрушенного здания казарм 84-го полка прогремела длинная автоматная очередь. Офицер, читавший приказ, и пять-шесть солдат упали убитыми, а остальные с криками разбежались, беспорядочно стреляя по развалинам. Тотчас же автоматчики бросились внутрь казарм, но был ли пойман тот, кто стрелял, Звонков уже не знал. В ту же ночь он сумел незаметно вылезти из броневика, кое-как добрался до города и нашёл приют у местных жителей, а позднее ему удалось перейти линию фронта.
Один из жителей Бреста передал мне рассказ какого-то участника обороны, фамилию которого он уже, к сожалению, не помнил. Этот боец, как и Звонков, впоследствии пробравшийся в город, в первых числах августа тоже прятался в уже захваченной врагом центральной крепости, но не в броневике, а в одном из подвалов на территории 333-го полка. Он наблюдал за немцами через подвальное окошко и однажды стал свидетелем подвига неизвестного защитника крепости.
Как-то днём десятка три немецких автоматчиков строем шли вдоль казарм, направляясь к Тереспольским воротам. Они уже поворачивали в туннель ворот, как вдруг в самой середине этого отряда раздался сильный взрыв, разметавший в разные стороны солдат. Вслед за тем с верхушки разрушенной Тереспольской башни на камни двора кинулся вниз головой человек в красноармейской гимнастёрке и остался лежать бездыханным среди трупов гитлеровцев, убитых взрывом. Неизвестный герой подстерёг врагов, бросил в них, по-видимому, связку гранат и, дорого продав свою жизнь, покончил с собой.
Житель соседней с крепостью деревни Котельня-Подгорская, Григорий Самолюк, рассказал мне о какой-то группе героев, сражавшихся в здании бывшей церкви на Центральном острове. Как известно, эта церковь в ходе боев несколько раз переходила из рук в руки, но говорят, что в начале августа туда снова пробрались наши бойцы с пулемётом и вели долгий бой с гитлеровцами, пока все не погибли. Самолюк слышал от немцев, что это был последний очаг сопротивления в центре цитадели, и видел своими глазами останки героев, когда глубокой осенью оккупанты пригнали его с другими колхозниками убирать территорию крепости.
По его словам наверху, в развалинах церковной башни, ещё стоял тогда станковый пулемёт «максим», направленный в сторону Тереспольских ворот, а рядом лежали трупы семерых бойцов с зелёными петлицами пограничников на гимнастёрках. Гитлеровцы, раздражённые упорным сопротивлением этой группы, не разрешали хоронить погибших, и стаи ворон копошились над мертвецами. А внизу, там, где когда-то был церковный алтарь, крестьяне увидели ещё один полусгнивший труп советского бойца. Он сидел, прислонясь к стене, около него валялся разбитый автомат, а над его головой на штукатурке была выцарапана надпись: «Погибаю за Родину!»
До сих пор среди жителей Бреста и ближних деревень ходят удивительные рассказы о том, что даже несколько месяцев спустя, после того как гитлеровцы полностью овладели крепостью, отдельные советские бойцы и командиры скрывались в крепостных казематах и подземельях и по ночам на развалинах ещё иногда раздавались выстрелы. Кое-кто из местного населения вспоминает, что зимой 1941/42 года, когда немцы сгоняли людей в крепость разбирать развалины, они порой видели перебегающие из каземата в каземат, от подземелья к подземелью фигуры в изодранной красноармейской одежде. И чья-то рука не раз писала на полуразрушенных крепостных стенах грозные слова: «Смерть немецким оккупантам!»
Ещё более удивительную историю передаёт участник обороны крепости, бывший старшина 84-го полка Александр Дурасов, живущий сейчас в городе Могилёве в Белоруссии.
Старшина Дурасов, раненный в боях за крепость, попал в плен и находился несколько месяцев в гитлеровском лагере под Брестом. Весной 1942 года, когда рана его зажила, он был послан в город и зачислен в рабочую команду, обслуживавшую немецкий госпиталь.
Вместе с военнопленными в этой команде работала и группа евреев из созданного фашистами гетто. В отличие от пленных, евреи ходили без конвоя, хотя и терпели не меньшие издевательства со стороны оккупантов и их прислужников. В составе группы из гетто был один музыкант-скрипач, игравший до войны в джазе брестского ресторана.
Однажды — это было, как вспоминает Дурасов, в апреле 1942 года — скрипач опоздал часа на два на работу и, когда пришёл, с волнением рассказал товарищам о том, что с ним случилось. Он шёл по дороге, направляясь к госпиталю, как вдруг его обогнала немецкая военная машина, в которой сидел какой-то офицер. Машина резко затормозила впереди него, и гитлеровец подозвал скрипача.
— Садись! — приказал он, открывая дверцу.
Музыкант сел, и автомобиль помчался в крепость. Они приехали на Центральный остров и, судя по тому, как объяснил Дурасову скрипач, остановились где-то в расположении 333-го полка.
Там, среди развалин, в земле была пробита широкая дыра, уходившая куда-то глубоко вниз. Вокруг неё с автоматами наготове стояла группа немецких солдат!
— Спускайся туда! — приказал скрипачу офицер. — Там, в подземелье, до сих пор скрывается один русский. Он не хочет сдаваться и отстреливается. Ты должен уговорить его выйти наверх и сложить оружие — мы обещаем сохранить ему жизнь. Если ты не уговоришь его — можешь не возвращаться: я застрелю тебя.
Музыкант с трудом спустился вниз и попал в неширокий и тёмный подземный ход. Он двинулся по нему, вытянув вперёд руки, и, боясь, чтобы неизвестный не застрелил его, всё время громко повторял, кто он и зачем идёт.
Внезапно гулко ударил выстрел, и перепуганный скрипач упал ничком на сырой пол подземелья. К счастью, пуля не задела его. И тут же он услышал доносившийся откуда-то издали слабый голос.
— Не бойся, иди сюда, — говорил неизвестный. — Я выстрелил просто в воздух. Это был мой последний патрон. Я и сам решил выйти — у меня уже давно кончился запас пищи. Иди и помоги мне.
Скрипач поднялся на ноги и двинулся вперёд. Вскоре он наткнулся на человека, сидевшего у стены. Обхватив руками музыканта, неизвестный с трудом встал, навалился ему на плечо, и оба медленно пошли к выходу.
Когда они кое-как выкарабкались наверх, последние силы оставили незнакомца, и он, закрыв глаза, изнеможённо опустился на камни развалин.
Гитлеровцы, стоя полукругом, молча, с любопытством смотрели на него. Перед ними сидел невероятно исхудавший, заросший густой щетиной человек, возраст которого сейчас было невозможно определить. Нельзя было также догадаться о том, боец это или командир, — вся одежда на нём висела лохмотьями.
Видимо, не желая показать врагам свою слабость, неизвестный сделал усилие, чтобы встать, но тут же упал на камни. Офицер бросил приказание, и солдаты поставили перед ним открытую банку с консервами и печенье, но он не притронулся ни к чему. Тогда офицер спросил его, есть ли ещё русские там, в подземелье.
— Нет, — ответил неизвестный. — Я был один, и я вышел только для того, чтобы своими глазами посмотреть на ваше бессилие здесь, у нас, в России. Я выпустил свой последний патрон в воздух, но расстрелять меня вы не посмеете.
По приказанию офицера музыкант перевёл ему эти слова пленного. И тогда офицер, обращаясь к своим солдатам, сказал:
— Этот человек — настоящий герой. Учитесь у него, как нужно защищать свою землю. Его воля победила смерть, голод и все лишения, и это великий подвиг солдата.
После этого офицер приказал одному из солдат вывести музыканта за пределы крепости, и дальнейшая судьба пленного так и осталась неизвестной.
Услышав от А. И. Дурасова эту историю, я, естественно, попытался найти следы скрипача. Это было не слишком трудно: Дурасов говорил, что у музыканта было бельмо на глазу и он заметно прихрамывал. Человека с такими характерными приметами могли помнить многие старожилы Бреста.
Я решил обратиться за советом к моему старому знакомому — музыканту из брестского ресторана, Сергею Кондратюку, который когда-то помог мне в розыске Петра Клыпы.
Опять я отправился вечером в уже новый, недавно построенный ресторан «Буг», где теперь играл на аккордеоне Кондратюк. И как только я описал наружность скрипача, аккордеонист тотчас же вспомнил этого человека. Он даже сказал мне, что их было два родных брата — оба музыканты, и что со скрипачом он не раз играл вместе в оркестрах. Фамилию его Кондратюк уже не помнил, он обещал узнать её у своих знакомых-музыкантов. Через два дня он сообщил мне эту фамилию. Скрипача звали Залман Ставский. Его помнили в городе многие, и кое-кто даже вспоминал его рассказ о том, как он выводил из подземелья неизвестного героя крепости. Но самого Залмана Ставского уже давно не было на свете: его расстреляли гитлеровцы вместе с тысячами других евреев из брестского гетто в 1942 году.
Таким образом, эта ниточка безнадёжно оборвалась. Кто был этот последний герой, проведший десять месяцев в подземельях Брестской крепости, как жил и боролся он это время и что случилось с ним впоследствии? Быть может, когда-нибудь удастся что-либо узнать из немецких документов. Быть может, все это навсегда останется тайной. Но тайна эта полна той же величавой трагической героики, что и вся похожая на легенду оборона Брестской крепости, только сейчас открывающая перед нами свои волнующие загадки.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 14 Апреля 2013, 19:46:52
Русского солдата нужно застрелить дважды,
а потом еще толкнуть, чтоб он упал. Император Пруссии Фридрих Великий
"С этой ночи попытки прорыва на участке 84-го и 44-го полков были прекращены.
Такое решение было продиктовано не только большими потерями осаждённых, но и нехваткой боеприпасов. В обороне можно было более расчётливо, экономно тратить патроны и гранаты, добывать которые удавалось теперь с невероятным трудом.
То, что вначале было найдено в уцелевших или полуразрушенных складах боепитания, скоро израсходовали, отражая непрерывные атаки врага. Бойцы ухитрялись пополнять запасы даже из тех складов, которые горели и где поминутно в огне рвались с громким треском запакованные в ящиках патроны. Люди бесстрашно бросались в огонь и, ежесекундно рискуя жизнью, выхватывали ящики из горящих штабелей. Но и этого не могло хватить надолго.
День за днём недостаток боеприпасов давал себя чувствовать всё сильнее. Каждая граната, каждый патрон были на счёту. Если боец падал убитым, не израсходовав своего боезапаса, его патроны и гранаты тотчас же брал другой. С первых же дней стали снимать оружие и подсумки с патронами с убитых гитлеровцев. Пробираясь ползком под огнём, бойцы обшаривали каждый труп в немецком мундире, и, как ни сильно мучили людей голод и жажда, руки первым делом тянулись не к фляжке с водой, не к пище, которую можно было иногда обнаружить в карманах убитых, — сумка с патронами, автомат и гранаты на длинных деревянных ручках были самыми желанными находками.
Постепенно становились ненужными и бесполезными пулемёты и автоматы советских марок, винтовки, наганы и пистолеты ТТ — патронов к ним не было. Большинство бойцов сражались с врагом его же собственным оружием — немецкими автоматами, подобранными на поле боя или захваченными во время контратак. А пополнять боезапас защитникам крепости приходилось необыкновенным способом, который, вероятно, не применялся никогда больше за всю Великую Отечественную войну.
Как только запас патронов подходил к концу, бойцы прекращали огонь из окон казарм, делая вид, что сопротивление их сломлено и они отступили на этом участке. Не отвечая на выстрелы врага, люди укрывались за простенки между окнами, ложились у стен так, чтобы автоматчики не могли заметить их снаружи.
Непрерывно обстреливая окна, осторожно и недоверчиво солдаты противника приближались вплотную к казармам. Вытянув шеи, автоматчики с подозрением заглядывали в окна, но рассмотреть, что делается в помещении, мешали толстые, метровые стены. Тогда в окна летели гранаты. Гулкие взрывы грохотали в комнатах, осколки, разлетаясь, порой убивали или ранили притаившихся в засаде бойцов, но готовые к этому люди ничем не выдавали своего присутствия, и противник убеждался, что гарнизон покинул свои позиции. Автоматчики с торжествующими криками толпой врывались внутрь сквозь окна и двери, и на них тотчас же кидались бойцы, врукопашную уничтожали врагов и завладевали их оружием и боеприпасами.
Так добывали патроны много раз. Но все равно их было слишком мало — враг наседал всё сильнее, и, зная, какой ценой достаются боеприпасы, бойцы расходовали их скупо и расчётливо, стараясь, чтобы каждая пуля попала в цель".
Из книги Смирнова С.С. "Брестская крепость". Хочу напомнить, что книга эта документальная.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 23 Апреля 2013, 19:12:40
«Действительно», — сказал грязный человек, — «самооборона сейчас сильно вошла в моду. Каратэ, сават и все прочие методы — кругом только о них и слышно. Я тоже против них ничего не имею. Хорошие системы».
Мы сидели в баре в Йоханнесбурге весной 1954 года. Человеку, сидевшему напротив меня, около сорока лет. Он маленький, гибкий, и — опять скажу — грязный. Ото лба и до пальцев он был грязным как шахтер. Удивительно, но это было так. Его имя — Джон Майнер. Довольно состоятельный землевладелец, он не имел права быть грязным, но каждый раз, когда я его видел, он был именно таким.
Я отмечаю это для читателя только потому, чтобы показать — мастеров нужно воспринимать такими, какие они есть. Если вы хотите позаимствовать их достоинства, нужно мириться и с их недостатками. Для мастеров борьбы нет шаблонов.
Направил меня к Джону Майнеру доктор У.Бакхас из Майами. Бакхас сказал: «Поезжайте, посмотрите Джона. Вы найдете человека преуспевающего, который участвовал в бесчисленном количестве уличных схваток, до сих пор отвечает на любой вызов и никогда не бывает побежден».
И вот, наконец, мы были вместе. Джон Майнер, непобедимый боец, рассказывает.
«Все эти методы очень хороши, но знаете чего у них не хватает? Не хватает сюрприза. Они, конечно, очень разнообразны; но я занимался большинством из них и говорю, что возможные действия противников можно предугадать, а это плохо. Знаете, почему я остаюсь непобежденным?»
Прежде, чем я смог вежливо сказать, что не знаю, Джон глубоко вздохнул и продолжил: «Я никогда не был побежден. Всегда я дрался так, что противник не мог предвидеть моих последующих действий. Делал неожиданное, и каждый раз это приносило успех! Возьмем, к примеру, дзюдо. Знаю, что вы им хорошо владеете, но поверьте мне, у него есть свои ограничения. Я встречал некоторых черных поясов в уличных боях и легко с ними справлялся».
«Легко, да?» — вставил я, немного задетый его уверенным видом.
«Очень», — сказал он, и улыбка пересекла его грязное лицо, — «но вижу ваше недоверие. Я не теоретик, могу продемонстрировать. Сейчас или позже, как вам нравится?»
Здесь его улыбающиеся глаза стали серьезными, но это был вызов и я ответил каменным взглядом. Вспомнилось классическое изречение Финли Питера Данна: «Можно отказаться любить человека или одолжить деньги, но если он хочет драться, нужно этому подчиниться». Придав своему голосу такое же выражение, какое было во взгляде, я сказал: «Давайте закончим разговор, драться мы можем и позже».
Джон продолжил свой рассказ как будто его и не прерывали.
«Так вот, я говорил, что у дзюдо есть ограничения. Пару лет назад встречался с одним из Претории, третий дан. Действовал я так: приблизил свою левую руку к его правому рукаву, а правую руку — к его левому отвороту, ладони разжаты, руки расслаблены. Ортодоксальное дзюдо! Но это было на улице, а не на татами. И что же вы думаете сделал этот дурак?! Он последовал моему приему и развел руки в стороны чтобы схватить меня. Коми — так это называется?»
«Коми-ката», — сказал я.
«Да, ну короче говоря меня он, конечно, не схватил. Я правой рукой ударил его по почкам, а левой — по каротидной артерии. Кратко и выразительно, не так ли?»
Я не мог удержаться от улыбки: «Действительно, ну а как с другими?»
«Они тоже `спали'. Привычка — отвратительная вещь. Она уменьшает гибкость мышления человека, а на улице это плохо. Как я их побеждал? Тем же путем — неожиданностью. Первому начал делать `внутренний высокий брусок' — не знаю, как вы там его называете в Японии. Он просто напрягся, уверенный, что собьет меня при этом с ног, но — бедный дурак! Я ведь не собирался бросать его, ударил ногой в пах — и он отключился на несколько минут. Думаю, что в это можно поверить. Потом покажу вам свою систему. Другого дзюдоиста я взял тем же самым, этим `броском живота', когда хватают, а потом приседают, упираясь ногой в его живот».
«Томоэ-наге», — сказал я, — «только для большего усилия рычага ногу нужно поместить в нижнюю часть живота».
«Да», — сказал он широко улыбаясь, — «я и поместил — в самую нижнюю. Вот вам и секрет моей тактики. Если бы я просто попытался нанести ему удар ногой, он бы, конечно, защитился, но я его обманул. Начал бросок из классического дзюдо, он напрягся, чтобы оказать сопротивление, но ведь я вовсе не собирался проводить бросок! Просто присев ударил его ногой в пах. Конечно, это был конец».
Я кивнул и заметил: «Как говорят китайские боксеры, сюда нельзя поместить ци, а без ци вы ничто».
Мы допили наше вино, и он повез меня на окраину города, где жил один из его работников. По дороге я спросил, не боится ли он рассказывать так много о секретах своего метода? Он заметил в ответ: «У неожиданного нет ограничений».
Я весил килограммов на сорок больше его, но даже с учетом этого сильно волновался, хотя много лет изучал разные виды борьбы, любил драться — но в логичной, хотя и безжалостной манере. Ожидание сюрприза меня беспокоило.
Мы подписали отказ от претензий и договорились продолжать схватку до тех пор, пока кто-то из нас не потеряет сознание.
Итак, какую же тактику мне избрать? Я решил, что к каратэ или китайским приемам он хорошо подготовлен. Он особенно успешно сражается против дзюдо? Ну что ж, удивлю его, используя именно дзюдо. Когда сойдемся, нанесу удар раньше. Я решил сделать ложный бросок, а когда он сделает защитное движение, проведу бросок в направлении этого движения. Дзюдоисты знают этот принцип как комбинацию о-учи и сеои-наге. Пусть это будет ему сюрпризом! Таковы были мои планы.
Мы покружились глядя друг на друга, и сошлись. «Дзюдо?» — проворчал он, но я уже делал о-учи. О-учи — это просто зацеп левой ноги противника своей правой изнутри. Я хорошо сделал зацеп, и Майнер двигался куда я и хотел — вперед. Я сделал поворот, опустился вниз, а Майнер был у меня над головой. Я резко разжал руку и он упал на землю.
Майнер лежал на том месте, где он упал. Он сильно ударился, но сознания не потерял. Я готовился нанести ему окончательный удар — ведь соглашение было драться до тех пор, пока один из нас не потеряет сознания. Я подошел к нему, готовясь нанести удар.
«Не надо», — сказал он, — «я уже готов».
«Но договор был, что один из нас должен потерять сознание».
«К черту этот договор. Разве я выгляжу как боец?»
И здесь произошла очень странная вещь: Джон Майер начал плакать. Слезы ручьями лились из его глаз.
«Вот это зрелище», — подумал я, — «увидеть, как этот непобедимый плачет». Я подошел поближе, но тут-то и встретила меня неожиданность. «Побежденный» Майнер просто стукнул меня ногой в пах! Меня уже так били, но никогда — так чисто и красиво! Никогда я не терял сознания, но на этот раз пришлось.
Через десять минут я смог слегка ползти, потом стоять, потом ходить. Перед тем как уйти, я обнаружил скупую записку Джона Майнера. Там было только одно слово: «Неожиданность».
Из книги Джон Ф. Гилби "Секретные боевые искусства мира"
lelik, No_Lie, Степан, Скифеныш, Константин, anarchist, Anemos, Vofka и Kardabas, интересно узнать Ваше мнение относительно этого рассказа. Любопытно узнать мнение и читателей форума
Живу на форуме Сообщений: 15 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 24 Ноября 2012, 09:45:04 Пол:
Не определен Статус: offline
Опубликовано 23 Апреля 2013, 22:16:36
) от хитрый чертяка... был у меня один друг в пионерском лагере, он тоже при драке бил усех ногой в пах, и таки неплохо у него это получалось...
Мысль очень правильная про "неожиданность", но в данной конкретной истории, мне кажется, Джон Майер поступил непорядочно, даже подло. Это был бой по договоренности (не реальный), и он сыграл на порядочности противника, ориентировался на то, что тот не станет бить лежащего, плачущего человека, к которому не испытывает негативных эмоций, а только спортивный интерес. Он бы еще для пущей неожиданности себе пистолет припрятал...
Ну а в целом поучительная история, в любой ситуации нужно быть всегда на чеку, и мыслить нужно быстро и главное нестандартно Одна беда как себя научить мыслить быстро и нестандартно?
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 24 Апреля 2013, 05:58:51
Константин написал:
Одна беда как себя научить мыслить быстро и нестандартно?
1. Не пропускать тренировки и семинары
2. Внимательно слушать и понимать то, что рассказывают и объясняют на тренировках и семинарах
3. Внимательно смотреть и видеть (как говорит Кадочников А.А.) то, что показывают на тренировках и семинарах
4. Не лениться задавать вопросы, если что-то не понятно или вызывает сомнение
5. Не лениться выполнять те движения, которые показывают на тренировках и семинарах, в максимальных количествах
Форумский чувак Сообщений: 108 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 23 Декабря 2009, 11:29:51 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 24 Апреля 2013, 09:26:38
Помню эту историю еще с тренировок, потом перечитывал.
С точки зрения этики товарищ повел себя некорректно, конечно.
Но здесь действовал не закон этики, а договоренность перед боем, плюс принципиальное построение поединка.
Поучительно. Простой, без всяких завихов пример того, как можно ввести в заблуждение противника. Опять же - работа по ситуации, для каждого противника это будет свой вариант, все реагируют на разные вещи, с автором отрывка это была скорее не техническая, а моральная неожиданность.
С другой стороны, в бою на выживание и защиту здоровья не должно быть "правильных" или "неправильных" неожиданностей, есть эффективные или неэффективные.
Форумский чувак Сообщений: 176 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 30 Ноября 2009, 16:14:31 Пол:
Мужской Статус: offline
ICQ статус
Опубликовано 25 Апреля 2013, 18:44:50
Оставлю вопросы этики и "спортивности" в стороне. Историю и её финал тоже помню с тренировок, поэтому обращу внимание на начало. Джон Майнер много говорил об ограниченности и предсказуемости спортивных систем. И о том, что этой предсказуемостью можно пользоваться.
Вот только боюсь, что большинству из нас это не светит Ведь не так уж и много людей хорошо разбираются в других видах единоборств. Вот я, например, понятия не имею какие действия и ограничения есть типичные, скажем, для тхэквондо (первое, что в голову пришло).
Остаётся только сделать вывод о вредности нарабатывания собственных стереотипов. И внимательно следить за собой во время тренировок, посвящённых "спортивной" части нашей системы. Особенно для раздела самбо/дзюдо это актуально. Например, во время свободного боя многие забывают о том, что ещё и бить можно, и стараются управиться одними захватами. За собой часто такое замечаю...
Ещё история о том, что дорабатывать нужно до конца, но это и без меня вроде уже заметили.
-------------------- Люди бывают 10 типов: те, кто понимают двоичную систему счисления, и те, кто не понимают...
Регистрация 
) от хитрый чертяка... был у меня один друг в пионерском лагере, он тоже при драке бил усех ногой в пах, и таки неплохо у него это получалось...
