Форумский чувак Сообщений: 176 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 30 Ноября 2009, 16:14:31 Пол:
Мужской Статус: offline
ICQ статус
Опубликовано 25 Апреля 2013, 22:39:55
Ну, может выразился как-то не чётко. Я о том, что на тренировках, посвящённых тем же броскам, во время "творческих" заданий (того же свободного боя) мы часто начинаем забывать всё остальное и пытаемся использовать только броски. Т.е. работаем по какому-то определённому стереотипу. Ты ведь на тренировках на это тоже внимание обращал.
Или вот с ножом хороший пример. Когда противник нож роняет, а человек смотрит на это дело в ступоре: "а что вообще случилось?!". Т.е. человек наработал определённый шаблон (он ударит сюда, я уйду туда...), а тут что-то пошло не так и появляется растерянность.
-------------------- Люди бывают 10 типов: те, кто понимают двоичную систему счисления, и те, кто не понимают...
Завсегдатый Сообщений: 12 Откуда: Honduras Зарегистрирован: 24 Февраля 2013, 23:59:27 Пол:
Не определен Статус: offline
Опубликовано 26 Апреля 2013, 00:08:24
"...Я решил сделать ложный бросок, а когда он сделает защитное движение, проведу бросок в направлении этого движения... Пусть это будет ему сюрпризом!... Майнер просто стукнул меня ногой в пах!"
(Мой) вывод:чем проще,тем надежнее.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 26 Апреля 2013, 09:59:28
Степан написал:
Я о том, что на тренировках, посвящённых тем же броскам, во время "творческих" заданий (того же свободного боя) мы часто начинаем забывать всё остальное и пытаемся использовать только броски. Т.е. работаем по какому-то определённому стереотипу.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 26 Апреля 2013, 10:05:28
anarchist написал:
"...Я решил сделать ложный бросок, а когда он сделает защитное движение, проведу бросок в направлении этого движения... Пусть это будет ему сюрпризом!... Майнер просто стукнул меня ногой в пах!"
(Мой) вывод:чем проще,тем надежнее.
Интересный вывод. Простой и надежный. А можно более подробно об этой стратагеме?
Эта часть ответа была предсказуема.
Термин "стратагема" я употребил специально, так как предполагал, что ты дашь этот энциклопедический ответ на уровне ликбеза, взятого, скорее всего, из Википедии . Надо было еще указать откуда взята цитата
Интересно было проверить предположение. Ты идешь по стереотипу.
Завсегдатый Сообщений: 12 Откуда: Honduras Зарегистрирован: 24 Февраля 2013, 23:59:27 Пол:
Не определен Статус: offline
Опубликовано 27 Апреля 2013, 02:45:34
Таки да,сперто из Википедии.Ну очень понравилось сравнение,а не определение данного термина.
Повторюсь,тот, кто старается все предвидеть, теряет бдительность.Это и есть рождение неожиданности
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 28 Апреля 2013, 20:50:38
lelik написал: Повторюсь,тот, кто старается все предвидеть, теряет бдительность.Это и есть рождение неожиданности
а вот тут бы я поспорил
"Уж полночь близится, а Германа все нет" (из оперы "Пиковая дама" ).
Когда же можно будет прочесть твое мнение по этому вопросу? Интрига, но пауза затянулась. Хотя "чем больше артист, тем больше у него пауза" ( из романа Сомерсета Моэма "Театр" ). Но мы все ждем, не томи, пиши смело!
Форумский чувак Сообщений: 186 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 18 Апреля 2010, 17:44:54 Пол:
Не определен Статус: offline
Опубликовано 29 Апреля 2013, 08:08:41
Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу еще сказать?
(А. С. Пушкин «Письмо Татьяны к Онегину»)
Тема полностью раскрыта в ответах Степана и Kardabas-а, и она перекликается с постом № 21 этой ветки форума. Я полностью согласен с их ответами и виденьем ситуации.
По поводу предвидеть – бдительность anarchist-а (пост № 49 этой ветки), мне лично не совсем понятна фраза кто старается все предвидеть, теряет бдительность, синоним «предвидеть»- предугадать, предполагать. Разве автор рассказа не правильно рассчитал (предугадал) свои действия, противник повел себя как он и планировал, в итоге оказался на земле. Соль в том (я так думаю), автора никто не УЧИЛ добивать или не было необходимости УЧИТЬСЯ добивать. Как поступает спецура в тылу врага встретив случайно свидетелей (лесник, грибники, туристы)? – не оставляет свидетелей, даже если это дети или старики. Потому что, от их скрытности зависит их жизнь, выполнение задания, а иногда и жизнь многих сотен других людей. Это им вбивают в голову навсегда. Да не будем далеко ходить- последний блок самбо – ронял напарника – и руки в боки, а он доставал меня с земли и пару раз довольно чувствительно. Кто виноват? Предвидеть можно было?
Мне кажется ПРЕДВИДЕТЬ и СТЕРЕОТИП применительно к РБ надо четко дать определения, я считаю- если противник работает по стереотипу, то можно предвидеть его действия. Пример – заключительная тренировка самбо- дзюдо, свободный бой- напарник выше меня и при желании чего то сделать со мной ЗАМЕТНО рвал дистанцию, ну и как тут не предугадать? Второй напарник ни чем не предсказывал своих намерений, и тут пришлось сложнее. Третий напарник при проведении действий подвисал на мне…НО, понадеявшись на преимущество в весе я не заморачивался, итог- пару раз оказался на полу- недооценил.
А в жизни это НЕОДОЦЕНИЛ может плохо кончиться. Поэтому УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ и еще раз УЧИТЬСЯ как говорит Олег Сергеевич.
-------------------- географические координаты места, куда русские чаще всего всех посылают: 14°24' и 71°18' - город Nahui, Peru.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 21 Мая 2013, 06:03:21
В этой статье будет рассказ о некоторых эпизодах из жизни Петра Марковича Кошки, одного из героев обороны Севастополя войны 1854 – 1855 г.г.
Петр Маркович Кошка родился 10 января 1828 года в селе Ометинцы Подольской губернии (ныне Немировский район Винницкой области) в семье крепостного крестьянина. В 1849 году отдан в рекруты.
Неся службу на парусном корабле «Силистрия», матрос Кошка справлялся с любой порученной ему работой. Говорил он, смешивая украинские и русские слова, и обладал даром непревзойденного рассказчика. Он был душой компании и всегда находился в эпицентре всех событий. Подобная энергия иной раз вызывала недовольство у офицеров, но после участия «Силистрии» в Синопском сражении 1853 года, когда русские корабли под руководством адмирала Нахимова П.С. уничтожили турецкую эскадру, а матрос Кошка проявил полнейшее презрение к смерти, на его, в сущности, безобидные выходки стали закрывать глаза. В 1854 году «Силистрия» была переведена в Севастополь, и часть ее команды, в том числе и Петр Кошка, была переведена на линейный корабль «Ягудиил».
В сентябре 1854 г. к Севастополю подошли английские, французские и турецкие корабли. Ввиду качественного и количественного превосходства флота противника было принято решение запереть Севастопольскую бухту, затопив на входе в нее семь старых парусных кораблей, а команды и орудия с оставшихся судов перевезти на берег, усилив ими сухопутную оборону города. Началась 349-дневная сухопутная осада города.
Так Петр Кошка стал защитником 3-го бастиона.
Превосходство противника было и в численности и вооружении сухопутного осадного корпуса. Защитники Севастополя страдали от нехватки продовольствия, медикаментов и боеприпасов. Снабжение нашей армии было настолько плохим, что в скором времени батареи получили приказ отвечать на 50 снарядов, выпущенных противником, всего 5 выстрелами. Попытки снять осаду с города не давали никаких результатов, и Севастополь держался исключительно на фантастическом массовом героизме солдат вопреки логике и всем канонам военного искусства. Держался на таких солдатах и матросах, как Петр Кошка.
Бои за город не прекращались ни днем, ни ночью. По ночам сотни добровольцев устраивали вылазки в траншеи противника, приводя «языков», добывая ценную информацию, отбивая у врага оружие и продовольствие.
Кошка стал самым известным «ночным охотником» Севастополя. Он участвовал в 18 ночных атаках и практически каждую ночь совершал одиночные вылазки в стан врага.
Во время одного из ночных походов он привел трех пленных французских офицеров, которых, вооруженный одним ножом, увел прямо от походного костра. Сколько «языков» привел Петр Маркович за всю компанию не известно, но никогда Кошка не возвращался назад с пустыми руками. Он приносил с собой нарезные английские штуцеры, которые стреляли дальше и точнее гладкоствольных русских ружей, инструмент, провиант, а однажды принес на батарею вареную, еще горячую говяжью ногу. Ногу эту Кошка вытащил прямо из вражеского котла. Случилось это так: французы варили суп и не заметили, как Кошка вплотную подобрался к ним. Врагов было слишком много, чтоб нападать на них с тесаком, но Петр Маркович не удержался. Он вскочил и закричал «Ура!!! В атаку!!!». Французы разбежались, а Кошка забрал из котла мясо, перевернул сам котел на огонь и скрылся в клубах пара.
Вот как писали о Петре Марковиче столичные газеты:
«В первых рядах наших прославленных удальцов находится известный матрос Кошка, лицо необыкновенное не по одной только львиной храбрости, но и, главное, по всегдашней остроумной находчивости во всем и ничем невозмутимому хладнокровию. С ружьем в руках он идет на неприятеля, будто к своему земляку; но между тем у него в ту же минуту готова увертка от неприятельского удара и свой удар смелый и верный. Кошка участвовал почти во всех известных вылазках, и всегда впереди, всегда в более опасном месте».
Хорошо известен случай, как Кошка спас от поругания тело своего товарища, сапера Степана Трофимова. Англичане, глумясь, выставили его полуобнаженный труп на бруствер окопа и охраняли днем и ночью. Спасти тело товарища от поругания вызвался Кошка. Незаметно подкравшись к убитому, он взвалил тело себе на спину и на глазах изумленных англичан побежал обратно. Враг открыл по матросу ураганный огонь, но Кошка благополучно добрался до своих траншей. Несколько неприятельских пуль попало в тело, которое он нес. За этот подвиг контр-адмирал Панфилов представил матроса второй статьи к повышению в звании и к ордену святого Георгия. Об этом новом подвиге легендарного матроса написала газета «Русский инвалид». Статья имела успех. «В пользу известного удальца» посыпались письма, признания в любви и денежные переводы. Деньги Кошка брал, но тратил их на покупку продовольствия, подкармливая голодающих сослуживцев и детей разрушенного Севастополя.
Услыхали об удивительном воине и Великие князья, которые, приехав в Севастополь, непременно желали собственными глазами увидеть героя. Кошка был прирожденным артистом и весьма потешил князей, в лицах рас¬сказав, как он воюет с французами.
«Как он забавен», — сказал тогда младший из князей. На что старший возразил: «Он не так прост, как ты полагаешь».
Однажды Петр Кошка спас адмирала Корнилова В.А., схватив бомбу, которая упала под ноги военачальника и бросив ее в котел с кашей. Фитиль бомбы погас, и взрыва не произошло. Корнилов тогда поблагодарил Кошку, а матрос ответил ему фразой, ставшей впоследствии крылатой: «Доброе слово и Кошке приятно».
В историю вошел и еще один подвиг матроса, не имевший прямого военного значения, но значительно поднявший настроение в войсках. Петр Маркович среди белого дня увел из-под носа англичан прекрасного скакуна. Конь сорвался с привязи и вышел на нейтральную территорию между русскими и английскими позициями. Пространство между окопами отлично простреливалось, и идея отправиться за конем была чистым безумием, но матрос Кошка все же решил рискнуть. Он имитировал дезертира, пытающегося перебежать к противнику. Когда Петр выскочил из окопа и побежал в сторону вражеских позиций, а в спину ему грянуло несколько холостых выстрелов, англичане решили, что русский бежит к ним сдаваться и даже начали прикрывать его огнем. Таким образом. Петр Маркович добежал до коня, вскочил на него и прискакал обратно к своим. Скакуна он продал на базаре за 50 рублей, а деньги отдал на постройку памятника своему геройски погибшему товарищу, Игнатию Шевченко. Для сравнения: Великие князья вдвоем пожертвовали на памятник Игнатию Шевченко 25 рублей.
Что же такого сделал Игнатий Шевченко, что Кошка готов был рисковать жизнью, чтобы поставить ему памятник? Может, он спас Кошке жизнь? Нет. Шевченко спас от смерти любимца солдат лейтенанта Бирюлева. Массовое геройство и самопожертвование были в осажденном Севастополе делом обычным, повседневным. Бой, в котором участвовали Бирюлев, Кошка и Шевченко, достоин упоминания. На рассвете 17 января 1855 года отряд под командованием удачливого в подобных мероприятиях лейтенанта Бирюлева, пользуясь туманом, вплотную подошел к французским позициям. Перед отрядом стояла задача отбить передовые позиции врага и удерживать их до тех пор, пока рабочие не переделают укрепления, обратив их фронтом к неприятелю. Французы попытались отбить редут. Расстреляв весь боезапас, защитники Севастополя бросились в штыковую атаку. Всего таких атак было пять. Во время одной из них Шевченко прикрыл собой Бирюлева от пистолета французского офицера. Кошка тоже не вышел из этого боя невредимым. В помощь французам подошел отряд африканцев-зуавов, которые попытались отбить укрепление. В стычке с одним из африканцев Кошка получил удар штыком в грудь. Несмотря на ранение, он сумел одолеть своего противника и до конца боя дрался наравне со всеми, не обращая на рану никакого внимания. После боя обессиленного Кошку доставили в здание Дворянского собрания, где в то время размешался лазарет. Во время боя матрос потерял так много крови, что оказался на грани жизни и смерти. Спас его выдающийся российский хирург Пирогов, который также участвовал в обороне Севастополя, борясь за жизнь каждого раненного солдата.
Кошка поправлялся. А столичные газеты снова писали о нем: «…он был ранен штыком в левую сторону груди насквозь, но так счастливо, что штык прошел под кожей, не тронув кости. Эта первая, но неопасная рана, стоила жизни ранившему его французу, а штык и pyжьe сделались добычею неустрашимого воина. В настоящее время здоровье Петра Кошки видимо поправляется, и есть надежда, что неприятель в скором времени опять увидит его у себя в гостях».
После того, как был захвачен Малахов Курган, дальнейшая оборона не представлялась возможной. Было принято решение оставить Севастополь и в течение ночи перевести войска на северную сторону. Граф Толстой, сражавшийся на 4-м бастионе, повстречав раненого в руку Кошку на переправе, вспоминал, что, уходя из города, Петр Маркович плакал и повторял: «Як же так? Павел же Степанович приказал всем стоять до самой смерти… Как же он про нас подумает, там, на небе? Що ж про нас люди на земле скажут?»
О Крымской войне английские газеты напишут: «Мы пришли сюда за легкой победой, но встретили сопротивление, примеров которому нет в истории…»
После окончания боев за Севастополь Кошка был отправлен домой в длительный отпуск — на лечение. К тому времени мать его уже умерла, хозяйство развалилось, дом покосился. Кошке снова пришлось наниматься в чумаки. Петр Маркович женился на вдове, у которой уже была маленькая дочь. Через год у него родился сын — Тимофей.
9 августа 1863 года Кошку снова призвали на флот.
По окончании службы ему была положена пенсия 60 рублей в год.
Отслужив, Петр Маркович вернулся в родную деревню, но до старости не дожил. Как-то осенью, возвращаясь домой, Кошка увидел, что две девочки провалились под тонкий лед на пруду. Он, не раздумывая, бросился на помощь детям и спас их. С тех пор он стал страдать от частых простуд и 25 февраля 1882 года скончался от горячки.
В Севастополе, близ улицы Героев Севастополя, неподалеку от 3-¬го бастиона стоит памятник Петру Марковичу Кошке. Улица у подножия Малахова кургана названа его именем. Памятник стоит и в родном селе легендарного матроса.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 02 Июня 2013, 17:39:25
Летом 1970 года в Выставочном зале на Кузнецком мосту в Москве экспонировалась картина художника Ильина «Подвиг старшины Лысенко». На этой картине богатырь Иван Лысенко держит на плечах металлическую крестовину с проволочными спиралями, а под проволокой на батарею врага устремляются наши разведчики. Подолгу задерживались посетители выставки у этой картины, с волнением смотрели на образ богатыря, и по выражению их лиц было ясно: они верили, что так было. Но находились и такие, которые сомневались, считая, что если и было такое, то только в азарте, в боевом порыве.
Хочу ответить скептикам: все было так, как изобразил художник. Ведь это случилось в нашем отряде, в операции по освобождению города Печенги.
Мы получили тогда задачу пройти на мыс Крестовый и разгромить немецкие оборонительные сооружения. Трудным путем, через тундру и сопки, пробирались на Крестовый и вышли туда только на третьи сутки. Ночь была очень темная, и один из разведчиков наскочил на сигнальную проволоку. Взлетела ракета. Перед нами оказалась защищенная мощным проволочным заграждением фашистская батарея. Враги открыли огонь. Необходим решительный бросок. Даю команду: «Кто как может, но всем быть на батарее». Комсомолец Володя Фатькин бросил на колючую спираль куртку и, перекатившись по ней, оказался перед вражескими пулеметчиками. Так же поступил и секретарь нашей комсомольской организации Саша Манин. Володя погиб от огня спаренной пулеметной установки, а Саша, перескочив смертоносную струю, прыгнул в бетонированную пулеметную ячейку и взорвал себя вместе с немецкими пулеметчиками.
Рядом со мной оказался коммунист Иван Лысенко. Заметив мои намерения, он крикнул: «Командир, через проволоку нельзя, погибнешь, я сейчас подниму!»
Я перескочил через проволоку и не видел, что делал Лысенко. Разведчики потом рассказали, что Иван накинул на голову куртку, подлез под крестовину, вырвал ее из земли и, взвалив на плечи, встал во весь рост, пропуская на батарею товарищей. Пули, одна за другой, впивались в тело богатыря, и, слабея, Иван прошептал:
— Быстрее, больше нет сил.
— Потерпи чуть-чуть, Иван, осталось немного, — попросил кто-то из разведчиков.
— Тогда помогите, иначе упаду.
Рядом с Иваном Лысенко встал коммунист старший лейтенант Алексей Лупов. Они пропустили на батарею врага всех разведчиков и упали рядом. Алексей Лупов сразу скончался, а Иван Лысенко, получив 21 пулевое ранение, еще жил.
Когда закончился бой на батарее, я подошел к Ивану, и первый вопрос, который он мне задал, был:
— Как задача?
— Выполнили, Иван, спасибо, — ответил я.
— Сколько погибло ребят?
— Совсем мало, несколько человек, — успокаивал я Ивана.
— Тогда правильно. Если бы через проволоку, было бы больше...
Это были его последние слова. Умирая, воин-герой думал о задаче, которую предстояло выполнить, о товарищах, которые должны были жить, чтобы продолжать борьбу с фашистами. Разумеется, это не боевой азарт, а сознательная жертва во имя Родины, во имя счастья грядущих поколений, и именно в этом величие подвига коммунистов Ивана Лысенко, Алексея Лупова и других героев.
Отрывок из брошюры Леонова В.Н. «Готовься к подвигу сегодня»
Воениздат. Москва – 1973.
Бывалый Сообщений: 52 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:28:42 Пол:
Мужской Статус: offline
ICQ статус
Опубликовано 09 Июня 2013, 09:09:57
500 русских против 40 000 персов
Поход полковника Карягина против персов в 1805-ом году не похож на реальную военную историю. Он похож на приквел к "300 спартанцев" (40 000 персов, 500 русских, ущелья, штыковые атаки, "Это безумие! - Нет, это 17-ый егерский полк!". Золотая страница русской истории, сочетающая бойню безумия с высочайшим тактическим мастерством, восхитительной хитростью и ошеломительной русской наглостью. Но обо всем по порядку.
В 1805 году Российская Империя воевала с Францией в составе Третьей коалиции, причем воевала неудачно. У Франции был Наполеон, а у нас были австрийцы, чья воинская слава к тому моменту давно закатилась, и британцы, никогда не имевшие нормальной наземной армии. И те, и другие вели себя как полные дураки и даже великий Кутузов всей силой своего гения не мог, сними что-то сделать. Тем временем на юге России у персидского Баба-хана, с мурлыканием читавшего сводки о наших европейских поражениях, появилась Идейка.
Баба-хан перестал мурлыкать и вновь пошел на Россию, надеясь рассчитаться за поражения предыдущего, 1804 года. Момент был выбран крайне удачно - из-за привычной постановки привычной драмы "Толпа так называемых союзников-криворуких и Россия, которая опять всех пытается спасти", Петербург не мог прислать на Кавказ ни одного лишнего солдата, при том, что на весь Кавказ было от 8 000 до 10 000 солдат.
Поэтому узнав, что на город Шушу (это в нынешнем Нагорном Карабахе. Азербайджан), где находился майор Лисаневич с 6 ротами егерей, идет 40 000 персидского войска под командованием Наследного Принца Аббас-Мирзы, князь Цицианов выслал всю подмогу, которую только мог выслать. Все 493 солдата и офицера при двух орудиях, герое Карягине, герое Котляревском и русском воинском духе.
Они не успели дойти до Шуши, персы перехватили наших по дороге, у реки Шах-Булах, 24 июня. Персидский авангард. Скромные 10 000 человек. Ничуть не растерявшись (в то время на Кавказе сражения с менее чем десятикратным превосходством противника не считались за сражения и официально проходили в рапортах как "учения в условиях, приближенных к боевым", Карягин построил войско в каре и целый день отражал бесплодные атаки персидской кавалерии, пока от персов не остались одни ошметки. Затем он прошел еще 14 верст и встал укрепленным лагерем, так называемым вагенбургом или, по-русски, гуляй-городом, когда линия обороны выстраивается из обозных повозок (учитывая кавказское бездорожье и отсутствовавшую сеть снабжения, войскам приходилось таскать с собой значительные запасы).
Персы продолжили атаки вечером и бесплодно штурмовали лагерь до самой ночи, после чего сделали вынужденный перерыв на расчистку груд персидских тел, похороны, плач и написание открыток семьям погибших. К утру, прочитав присланный экспресс-почтой мануал "Военное искусство для чайников" ("Если враг укрепился и этот враг - русский, не пытайтесь атаковать его в лоб, даже если вас 40 000, а его 400", персы начали бомбардировать наш гуляй-город артиллерией, стремясь не дать нашим войскам добраться до реки и пополнить запасы воды. Русские в ответ сделали вылазку, пробились к персидской батареи и повзрывали ее, сбросив остатки пушек в реку.
Впрочем, положения это не спасло. Провоевав еще один день, Карягин начал подозревать, что он не сможет перебить всю персидскую армию. Кроме того, начались проблемы внутри лагеря - к персам перебежал поручик Лисенко и еще шесть предателей, на следующий день к ним присоединились еще 19 - таким образом, наши потери от трусливых пацифистов начали превышать потери от неумелых персидских атак. Жажда, опять же. Зной. Пули. И 40 000 персов вокруг. Неуютно.
На офицерском совете были предложены два варианта: или мы остаемся здесь все и умираем, кто за? Никого. Или мы собираемся, прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ близлежащую крепость, пока нас догоняют персы, и сидим уже в крепости. Единственная проблема - нас по-прежнему десятки тысяч караулят.
Решили прорываться. Ночью. Перерезав персидских часовых и стараясь не дышать, русские участники программы "Остаться в живых, когда остаться в живых нельзя" почти вышли из окружения, но наткнулись на персидский разъезд. Началась погоня, перестрелка, затем снова погоня, затем наши наконец оторвались от махмудов в темном-темном кавказском лесу и вышли к крепости, названной по имени близлежащей реки Шах-Булахом. К тому моменту вокруг оставшихся участников безумного марафона "Сражайся, сколько сможешь" (напомню, что шел уже ЧЕТВЕРТЫЙ день беспрерывных боев, вылазок, дуэлей на штыках и ночных пряток по лесам) сияла золотистая аура, поэтому Карягин просто разбил ворота Шах-Булаха пушечным ядром, после чего устало спросил у небольшого персидского гарнизона: "Ребята, посмотрите на нас. Вы правда хотите попробовать? Вот, правда?".
Ребята намек поняли и разбежались. В процессе разбега было убито два хана, русские едва-едва успели починить ворота, как показались основные персидские силы, обеспокоенные пропажей любимого русского отряда. Но это был не конец. Даже не начало конца. После инвентаризации оставшегося в крепости имущества выяснилось, что еды нет. И что обоз с едой пришлось бросить во время прорыва из окружения, поэтому жрать нечего. Совсем. Совсем. Совсем. Карягин вновь вышел к войскам:
- Из 493 человек нас осталось 175, практически все ранены, обезвожены, истощены, в предельной степени усталости. Еды нет. Обоза нет. Ядра и патроны кончаются. А кроме того, прямо перед нашими воротами сидит наследник персидского престола Аббас-Мирза, уже несколько раз попытавшийся взять нас штурмом.
Это он ждет, пока мы умрем, надеясь, что голод сделает то, что не смогли сделать 40 000 персов. Но мы не умрем. Вы не умрете. Я, полковник Карягин, запрещаю вам умирать. Я приказываю вам набраться всей наглости, которая у вас есть, потому что этой ночью мы покидаем крепость и прорываемся к ЕЩЕ ОДНОЙ КРЕПОСТИ, КОТОРУЮ СНОВА ВОЗЬМЕМ ШТУРМОМ, СО ВСЕЙ ПЕРСИДСКОЙ АРМИЕЙ НА ПЛЕЧАХ.
Это не голливудский боевик. Это не эпос. Это русская история.Выставить на стенах часовых, которые всю ночь будут перекликаться между собой, создавая ощущение, будто мы в крепости. Мы выступаем, как только достаточно стемнеет!
7 июля в 22 часа, Карягин выступил из крепости на штурм следующей, еще большей крепости. Важно понимать, что к 7 июля отряд беспрерывно сражался вот уже 13-ый день и был не в состоянии "терминаторы идут", сколько в состоянии "предельно отчаянные люди на одной лишь злости и силе духа движутся в Сердце Тьмы этого безумного, невозможного, невероятного, немыслимого похода".
С пушками, с подводами раненых, это была не прогулка с рюкзаками, но большое и тяжелое движение. Карягин выскользнул из крепости как ночной призрак - и потому даже солдаты, оставшиеся перекликаться на стенах, сумели уйти от персов и догнать отряд, хотя и уже приготовились умереть, понимая абсолютную смертельность своей задачи.
Продвигавшийся сквозь тьму, морок, боль, голод и жажду отряд русских солдат столкнулся с рвом, через который нельзя было переправить пушки, а без пушек штурм следующей, еще более лучше укрепленной крепости Мухраты, не имел ни смысла, ни шансов. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать лес - персы могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата - один из них был Гаврила Сидоров, имена остальных, к сожалению, мне не удалось найти - молча спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленные пушки поехали прямо по ним.
Из рва поднялись только двое. Молча.
8 июля отряд вошел в Касапет, впервые за долгие дни нормально поел, попил, и двинулся дальше, к крепости Мухрат. За три версты от нее отряд в чуть больше сотни человек атаковали несколько тысяч персидских всадников, сумевшие пробиться к пушкам и захватить их. Зря. Как вспоминал один из офицеров: "Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед спасайте пушки!»
Видимо, солдаты помнили, КАКОЙ ценой им достались эти пушки. На лафеты брызнуло красное, на это раз персидское, и брызгало, и лилось, и заливало лафеты, и землю вокруг лафетов, и подводы, и мундиры, и ружья, и сабли, и лилось, и лилось, и лилось до тех пор, пока персы в панике не разбежались, так и не сумев сломить сопротивление сотни наших.
Мухрат взяли легко, а на следующий день, 9-го июля, князь Цицианов, получив от Карягина рапорт: "Мы все еще живы и три последние недели заставляем гоняться за нами половину персидской армии. Персы у реки Тертары", тут же выступил навстречу персидскому войску с 2300 солдат и 10 орудиями. 15 июля Цицианов разбил и прогнал персов, а после соединился с остатками отрядами полковника Карягина.
Карягин получил за этот поход золотую шпагу, все офицеры и солдаты - награды и жалованье, безмолвно легший в ров Гаврила Сидоров - памятник в штаб-квартире полка.
В заключение считаем не лишним прибавить, что Карягин начал свою службу рядовым в Бутырском пехотном полку во время турецкой войны 1773 года, и первые дела, в которых он участвовал, были блистательные победы Румянцева-Задунайского. Здесь, под впечатлением этих побед, Карягин впервые постиг великую тайну управлять в бою сердцами людей и почерпнул ту нравственную веру в русского человека и в себя самого, с которой впоследствии он никогда не считал своих неприятелей.
Когда Бутырский полк был двинут на Кубань, Карягин попал в суровую обстановку кавказской прилинейной жизни, был ранен при штурме Анапы и с этого времени, можно сказать, не выходил уже из-под огня неприятеля. В 1803 году, по смерти генерала Лазарева, он был назначен шефом семнадцатого полка, расположенного в Грузии. Здесь, за взятие Ганжи, он получил орден св. Георгия 4-ой степени, а подвиги в персидской кампании 1805 года сделали имя его бессмертным в рядах Кавказского корпуса.
К несчастью, постоянные походы, раны и в особенности утомление в зимнюю кампанию 1806 года окончательно расстроили железное здоровье Карягина; он заболел лихорадкой, которая скоро развилась в желтую, гнилую горячку, и седьмого мая 1807 года героя не стало. Последней наградой его был орден св. Владимира 3-ей степени, полученный им за несколько дней до кончины.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 18 Июня 2013, 21:28:31
Несколько дополнительных любопытных фактов, касающихся истории противоборства отряда полковника Карягина и персидской армии.
17-й Егерский полк – один из старейших и наиболее титулованных полков Русской Императорской армии.
Его история начинается в 1642 году, когда по указу царя Михаила Федоровича из «выборных стрелецких людей» был сформирован первый регулярный пехотный полк, который «по месту своего картирования возле Москвы, в селении Бутырки» был назван Бутырским полком. Другое название полка – выборный Московский Бутырский полк – потому что комплектовался выборными московскими стрельцами. За свою 276-летнию историю полк много раз менял название. В 1801 году полк получает название – 17-й Егерский полк. В 1864 г. полк получил название (но не последнее в своей истории) – 13-й лейб-гренадерский Эриванский Его Величества полк. За свою долгую историю полк покрыл себя вечной славой во многих сражениях и войнах.
Получивший в истории название «Поход полковника Карягина» в мае 1805 г. вписал золотую страницу в летопись Русской Императорской армии, навечно прославив 13-й гренадерский Эриванский полк, носивший тогда название 17-го Егерского полка.
Походу предшествовал захват в 1804 году войсками князя Цицианова, в состав которых входил и 17-й Егерский полк, города-крепости Гянджу – столицы Гянджского ханства, располагавшегося на территории современного Азербайджана. В результате Гянджинское ханство было ликвидировано и присоединено к России, а сама Гянджа переименована в Елизаветполь (в честь императрицы Елизаветы Алексеевны — супруги Александра I). Кстати сказать, в штурме особенно отличились солдаты 17-го Егерского полка.
После взятия Ганжи князь Цицианов путем переговоров добился от хана Карабаха Ибрагим-хана принятие им присяги на верноподданство Российскому Императору. А затем присягу принял и, тесть Ибрагим-хана, Селим-хан – хан Шекинского ханства. Присоединение к России двух богатейших ханств, входивших прежде в состав Персии, явилось поводом к войне.
Правитель Персии Бабахан собрал 40 000 армию. Князь Цицианов располагал 27 батальонами (3 гренадерских, 15 мушкетерских, 9 егерских), 5 эскадронами и 4 Донскими казачьими полками. Общая численность – 6810 человек пехоты и 1400 человек конницы. Во всех полках был значительный некомплект в людях. К примеру, в 17-м Егерском полку по списку было 1289 человек, а по факту – 1051. Полк сильно пострадал от болезней.
Здесь и далее, выделенные курсивом, цитаты из книги Бобровского П.О. «История 13-го Лейб-Гренадерского Эриванского Его Величества полка», изданной в Санкт-Петербурге в 1893 г.
«Однако моральное состояние людей в полку стояло на весьма высокой степени. Во главе полка был Карягин – храбрый, поседевший под ружьем, опытный воин. Оба штаб-офицера, Лисаневич и Котляревский, бывшие в 1796 году еще молодыми сержантами, отличались необычайною смелостью, предприимчивостью, личною храбростью. Ротные командиры, офицеры, почти все унтер-офицеры и рядовые егеря, увенчанные лаврами за Ганжу, были людьми боевыми, испытанными, готовыми идти на встречу врагу».
Не было сомнения, что первый удар персы нанесут по Карабаху. Майор Лисаневич получил приказ занять Шушинскую крепость с 6 ротами 17-го Егерского полка, 3 орудиями и 30 казаками. В 6 ротах было не более 300 егерей. Лисаневич, помимо прочих обязанностей, должен был охранять Карабахское ханство от внешних и внутренних врагов, а при приближении персов к границе Карабаха стараться разбить их, не давая приблизиться к Араксу. При получении известия о вторжении персов в Карабах, Карягин с остальной частью 17-го Егерского полка должен был двинуться на соединение с Лисаневичем, оставив в Елизаветполе 2 роты «со слабосильными и неспособными». Князь Цицианов не мог надеяться на подкрепление из России (напомню, что наша армия воевала с Наполеоном в войне 1805 г.), а его малочисленная армия была разбросана по разным гарнизонам и пограничным местам Грузии. Для поддержки 17-го Егерского полка, отправленного на защиту Карабаха, он рассчитывал собрать не более 1200 человек с 9 орудиями.
Первый удар, как и ожидалось, персы направили на Карабах. Майор Лисаневич с батальоном 17-го Егерского полка и 2 сотнями карабахской конницы, перейдя реку Аракс, сумел нанести поражение войскам Пир-Кули-хана, но, не имея возможности, в виду малочисленности своего отряда, остановить персов у Аракса, отступил к Шушинской крепости. Цицианов считал ошибкой отступление Лисаневича в Шушу и теперь все надежды на спасение Грузии от вторжения персов возлагал на шефа 17-го Егерского полка Карягина.
Полковник Карягин выступил из Елезаветполя в Шушу 18 июня с батальоном, под командованием майора Котляревского, ротой Тифлиского мушкетерского полка, под командованием капитана Татаринцева и 2-мя орудиями 7-го Артиллерийского полка, под командованием подпоручика Гудим-Левковича. Общая численность отряда составляла 493 человека и 68 лошадей (354 егеря, 113 мушкетеров, 26 артиллеристов).
24 июня. Речка Шах-Булах. Отряд Карягина атакован 3 000 конным отрядом персов. Русские построились в каре и, занимая стрелками, под командою Котляревского, встречавшиеся на пути высоты, продолжали движение к Шуше, отражая непрерывные атаки персидской конницы. В течение 6 часов отряд прошел с непрерывными боями 14 верст под сильным ружейным огнем и достиг реки Аскарани к 5 часам вечера. Здесь на кургане в урочище Кара-агач-Баба было турецкое кладбище, окопанное со всех сторон. Здесь Карягин разбил лагерь, решив дать отдых солдатам, утомленным 6-ти часовым боем в знойный день. Перед лагерем находился 10-ти тысячный авангард, под командованием Пир-кули-хана, армии Аббас Мирзы.
«Едва егеря успели оправиться и принять кое-какие оборонительные меры, как около 6-ти часов вечера вся сила персидского вождя с яростью устремилась в атаку.
Кавалерия допущена Карягиным на дистанцию, и дружным залпом из ружей и артиллерийских орудий отражена с большим уроном; затем в течение трех часов, до наступления ночи, беспрестанные отчаянные напоры персидской конницы, а потом и пехоты, поддерживаемые огнем многих фальконетов, поставленных на высотах, были отражены метким огнем егерей и мушкетеров, устилавшим поля рядами трупов: русские стояли непоколебимо, подобно граниту, о который разбиваются в пыль бурные морские волны».
С наступлением ночи бой прекратился. Персы начали строить на высотах батареи, а русские всю ночь углубляли ров вокруг кладбища и насыпали вал.
«С утра, 25-го июня, четыре фальконетные батареи открыли неумолкаемый огонь. Громимые со всех сторон ядрами, по счастью перелетавшими над головами; но, одушевляемые начальником беспримерной храбрости, солдаты и офицеры сохраняли бодрость и присутствие духа неимоверные. Не мало уже трупов героев предано было земле, около половины людей были переранены. Ранено несколько офицеров: майор Котляревский был ранен в ногу пулею на вылет. Сам Карягин, контуженный в голову и в грудь, получил рану пулею в спину».
По словам одного из участников боя, они не только «отстреливались от неприятельских отрядов, беспрестанно против нас высылаемых, из пушек и ружей», но «и даже сами делали несколько удачных вылазок, преследуя обращенных в бегство».
Еще накануне, 24-го июня, Карягин сумел отправить гонца к майору Лисаневичу с предписанием как можно быстрее прибыть к нему, и просьбой к Ибрагим-хану прислать конницу. Но Ибрагим-хан не мог прислать конницу, потому что его сын Абдул-Фет-агы перешел с большей ее частью на сторону Пир-Кули-хана и уже был здесь, но в союзе с персами против Карягина. А Лисаневич считал потерю Шуши со своим уходом более страшным, чем гибель отряда Карягина, и не двигался с места. До Шушинской крепости оставалось всего 25 верст. Но большое число раненных, которых не на чем было вести, в связи с малым количеством оставшихся лошадей, не позволяло Карягину атаковать, чтобы пробиться к Шушенской крепости.
На предложение сдаться Карягин ответил отказом. Вечером 25-го июня персы «вздумали совсем отрезать нас от воды, для чего перевели четыре устроенные ими фальконетные батареи на берег ручья, протекавшего вдоль левого фланга нашего лагеря, откуда мы еще кое-как доставали воду».
В ночь на 27 июня 100 егерей были посланы Карягиным за ручей, выбить противника с позиций. Вот описание этого боя его участником:
«Поощрять и возбуждать к храбрости солдат не было нужды.
Ребята, слушай команду: крестись, вперед, с Богом! Все перекрестились, с быстротою молнии перебежали мы расстояние от лагеря до речки, и как львы бросились в брод, прямо на неприятельские батареи. Первая из них в несколько мгновений была наша – вес бывшие на ней переколоты штыками. Тотчас после этого, не дав образумится бывшим на второй батарее, скомандовал я вперед – и никто не успел спастись: все пали под штыками нашими. С третьей батареей не долго нам было справиться: почти все бежали, однако мы успели догнать трех человек, и я тотчас отправил их к начальнику отряда. Оставшаяся затем четвертая батарея досталась нам без великих хлопот. Храбрые неприятели наши просто дали тягу. Таким образом, 15-ть фальконетов, делавших нам большой вред, менее чем в полчаса достались нам без всякого с нашей стороны урона. Вот доказательство, что может сделать горсть отважных, неустрашимых русских чудо-богатырей».
Так как удержать захваченные батареи не было возможности, фальконеты сбросили в воду. Все было закончено до рассвета. По показанию пленных, с рассветом 27 июня должна была начаться атака армии Аббас-Мирзы. Отряд Карягина, в котором осталось не более 200 здоровых и свыше 150 раненных человек, начал готовиться к бою с 15-ти тысячной армией.
Утро 27 июня. Персы открыли артиллерийский огонь. В атаку перешла конница. «Мы, подпустив неприятеля на верный ружейный выстрел, дали дружный залп из ружей и из пушек картечью». Бой с перерывами продолжался целый день, причем вражеская артиллерия наносила больше вреда лошадям и обозу, чем людям.
«В 4 часа пополудни, находившийся «на важнейшем и нужнейшем для обороны отряда посту в мечети, где только наши могли вредить неприятелю, будучи сами защищены отовсюду, поручик Лисенко с 3-мя унтер-офицерами, 30 егерями и 3-мя мушкетерами (Тифлисского полка) передался к Аббас-Мирзе. Сие приключение, сколько ободрило неприятеля, столько напротив навело уныние на солдат». Аббас-Мирза, получив достоверные сведения от изменника Лисенко об отчаянном положении отряда, решился новым дружным натиском стереть с лица земли горсть русских героев, верных своему долгу, подчинявшихся беспрекословно с надеждою на Бога волю, своего неустрашимого командира. Персидские войска, конница и пехота, приблизились уже к заколдованному для них кладбищу на полуружейный выстрел, но «неприятель, получа отражение, великий урон ему причинившее, не решился более жертвовать войсками своими против малого числа наших и до конца дня ограничился одними пушечными и фальконетными выстрелами».
С наступлением ночи уныние в горсти отряда усилилось, когда разнеслась весть о побеге к неприятелю еще 1 унтер-офицера, 9 егерей и 9 мушкетеров.
«Такая страшная измена», пишет Карягин, «при тех обстоятельствах, что в отряде было более половины убитых и раненных людей, малое число патронов и артиллерийских зарядов, изнурение солдат от четырех-суточных почти беспрерывных сражений, в том числе нескольких весьма сильных нападений, а потом безнадежность на соединение с майором Лисаневичем, или на получение сикурса, поставили меня в необходимость, для спасения остального числа людей и артиллерии, решится пробиться к реке Шах-Булаху и занять там малую крепость, удобнейшую для обороны»».
Это решение было принято всеми с единогласным восторгом, проводником вызвался быть мелик Вани, привязавшийся всей душей к Карягину. Оставшихся лошадей хватало только для перевозки 2-х орудий с зарядными ящиками и тяжело раненных.
28 июня. «Зарядив пушки картечью, Карягинский отряд (так называли команду из 300 чел. героев) выступил в поход в совершенной тишине. Ночь была темная. Проводник хорошо знал местность и расположение неприятельских пикетов. Сначала русские шли незамечаемые персиянами, но неожиданно наткнулись на разъезд; выстрелы с обеих сторон встревожили погруженный в глубокий сон лагерь Аббас-Мирзы. «Он послал за нами погоню и мы опять были окружены. Присутствие духа, хладнокровие и отважность Карягина и Котляревского, также как и отличная храбрость всего отряда, но вместе трусость и глупость персиян спасли нас от совершенной гибели». Тут помогла предусмотрительность Карягина, ибо многие из числа посланных в погоню за отступавшим ночью отрядом бросились грабить оставленный в лагере обоз».
На рассвете отряд Карягина подошел к Шах-Булаху. Это был замок, обнесенный высокой каменной стеной, с 6-ю круглыми башнями. Гарнизон крепости составлял 150 человек под командой Эмир-хана и Фиал-хана. Прилегающие к замку лес и сады были заняты персами.
«Персияне, занимавшие лес у замка, открыли огонь, когда отряд Карягина приблизился к Шах-Булаху на ружейный выстрел. Часовые на стенах крепости подняли тревогу. Несколько удачных выстрелов из наших орудий произвели смятение в крепостце. Ударом ядра отворены были ворота. Карягин скомандовал: «вперед, вперед, с Богом!»». Из рапорта полковника Карягина от 28 июня 1805 г.: «Крепость взята, неприятель прогнан из оной и из лесу с малою с нашей стороны потерею. С неприятельской-же стороны убиты оба хана, простых людей 28 человек, найденных в крепости, не считая убитых, увезенных из лесу и ушедших из крепости раненных. Расположась в крепости, ожидаю повелений вашего сиятельства».
«В занятой крепостце найдено несколько припасов, ружей, пороху и артиллерийских снарядов; большою находкою были 17 здоровых и свежих лошадей».
Спустя 2 часа подошла армия Аббас-Мирзы. Начался штурм, закончившийся для персов потерей несколько сотен человек. Не желая более терять солдат, Аббас-Мирза начал осаду крепости, надеясь принудить наших сдаться из-за голода.
«К вечеру Аббас-Мирза прислал чиновника просить о выдаче тел двух убитых ханов; Карягин в обмен требовал выдачи изменника Лисенко и бежавших солдат. Персияне объявили, что и офицеры и все солдаты перебиты».
К этому моменту в отряде Карягина оставалось 179 здоровых человек и свыше 167 раненных. «При двух орудиях оставалось зарядов: с ядрами 9, с гранатами 17, с картечью 17». Небольшой запас продовольствия, найденный в замке, быстро закончился и солдаты начали есть лошадиное мясо. Армянин Вани Арютин вызвался доставить продовольствие и передать князю Цицианову донесение Карягина.
Вот его рассказ:
«Бедственное положение гарнизона возбудило во мне решимость идти в селение Касапет (Ксапеты), отстоящее от Шах-Булаха верстах в 20-ти, где находился мой дом и где я надеялся найти хлеба. Ночью, вышедши из Шах-Булаха, я благополучно прошел сквозь персидские войска и достиг своего жилища. В селении жителей не было, кроме отца и брата. Сего последнего я послал в Елисаветполь, дать знать князю Цицианову о положении нашего отряда, а сам принялся с отцом молотить пшеницу и к ночи напек 40 больших хлебов, набрал чесноку и других овощей и к рассвету все это принес в Шах-Булах. Карягин и Котляревский разделили этот скудный запас между солдатами, взяв для себя порцию, равную с ними.
Удачный опыт в доставке мною провианта побудил начальника послать со мною в следующую ночь одного офицера и 50 человек солдат с двумя лошадьми, дабы запастись большим количеством провианта. Мы вышли из крепости ночью, прокрались мимо осаждающих, не были ими примечены, но уже в некотором отдалении от лагеря персидского встретили неприятельский объезд, который весь истребили, а к рассвету достигли благополучно селения Касапет, где отец мой мелик Арютин уже смолол остальную муку, из которой напекли хлебов, накормили солдат, а остальное количество, положили в мешки, отправили в крепость Джирмун, в которой скрывались ханские армяне. В Джирмуне я купил у армян, за 60 червонцев 12 штук рогатого скота и в окрестных селениях отыскал несколько вина, фруктов, кислого молока, овощей и два котла; все это, навьючив на быков, привел в крепость. Персияне не прежде нас приметили, как тогда, когда мы были уже у ворот Шах-Булаха».
«Доставленного продовольствия могло хватить на несколько дней; посланных с донесениями персияне перехватывали. Заключая из этих донесений, что отчаянное положение гарнизона в Шах-Булахе, вынудить Карягина сдаться на капитуляцию, Аббас-Мирза пожелал вступить с ним в переговоры. Он прислал Карягину письмо и посланного, которому поручил спросить: «по какой причине русские занимают его земли?» - «Об этом я должен спросить главнокомандующего» отвечал Карягин, «тогда только и могу дать ответ, когда получу повеление. Но донесения перехватываются персиянами, поэтому, если Аббас-Мирзе угодно получить скорый ответ, то пусть сделает распоряжение о пропуске моего нарочного на персидских постах».
5 июля чиновник Аббас-Мирзы доставил фирман, повелевающий не задерживать русского посланного… Карягин, отправляя князю Цицианову письмо наследника персидского престола, передал нарочному особую записку главнокомандующему, писанную на небольшом клочке серой бумаги, латинскими буквами».
В записке Карягин писал о намерении Баба-хана, блокировав отряды его и Лисаневича, с 30 000 идти к Елизаветполю. Описывал тяжелейшее положение своего отряда – отсутствие продовольствия, малое количество лошадей и изнуренность солдат. И хотя крепость они будут защищать «до последней капли крови», им грозит гибель от голода.
«Аббас-Мирза, считавший гарнизон в Шах-Булахе своим пленником, прислала Карягину разной провизии и дичи, застреленной его руками, а 7-го июля, на третий день перемирия, сообщил, что Ганжа взята персиянами и что русским не остается ничего другого делать, как сдаться. К довершению опасности, полковник Карягин получил верное сведение, что Бабахан непременно и не позже 9-го числа придет к Шах-Булаху с намерением атаковать русских, и если они не согласятся сдаться, то уморить их с голоду. Отряд уже семь дней питался травой и лошадиным мясом, а посланная в армянскую деревню команда для покупки провианта возвратилась обратно, не найдя его: «Следовательно, атака Баба-хана привела бы отряд в совершенную гибель».
Карягин, решивший до прибытия Баба-хана пробиться с отрядом в более безопасное место в соседних Карабахских горах, дал Аббас-Мирзе следующий ответ: «завтра утром Аббас-Мирза может занять крепость». И исполнил свое обещание».
7 июля. В 10 часов вечера Карягин выступил из Шах-Булаха и пошел к незанятому замку Мухрат. На стенах остались 30 человек, окрикивавших друг друга, имитируя присутствие отряда. Соблюдая тишину, первыми крепость покинули орудия и раненные, за ними следовал отряд во главе с Карягиным. Затем, по условному сигналу, из крепости вышли оставленные часовые и присоединились к отряду за 2 часа до рассвета.
«Встреченный персидский разъезд был рассеян, по обычаю Карягина, дружным залпом на близкой дистанции. Было еще довольно темно и след движения отряда не был замечен встревоженными персиянами, когда, пройдя верст 20, на пути встретилось неожиданное препятствие.
Здесь мы передаем рассказ очевидца офицера:
«Мы подошли к какой-то вырытой, Бог знает, зачем канаве; люди и лошади могли кое-как перейти через эту канаву, а орудия перевезти было невозможно. Все мы собрались около орудий и не знали что делать. Лесу для устройства моста в окружности нигде не было видно; объехать эту проклятую канаву и перевезти пушки в другом месте также не возможно, потому что она шла на большое расстояние и примыкала к высокой горе; снимать пушки с лафетов и переносить на руках, потребовалось бы много времени, а мы беспрестанно ожидали преследования; словом мы были в величайшем затруднении»».
Тогда егерь 17-го Егерского полка Гаврила Сидоров предложил сделать мост из ружей. На возражение, что из ружей моста не сделать, нет свай, он ответил: «А это разве не сваи?», показывая на плечи. С этими словами он прыгнул в канаву. В одно мгновение его примеру последовало еще 10 человек – «одни ружья, воткнутые в землю, образовали сваи, другие ружья, на них положенные и плотно лежащие на плечах солдат, составили настилку».
««Первая пушка мигом перелетела по молодецким плечам». Принялись с песнями перевалить другую пушку; но от излишней поспешности и неосторожности одно колесо не попало на ружье, а со всего размаху соскочило на голову, прямо Гавриле в висок. Он упал, вздохнув несколько раз и обливаясь кровью. «Многие офицеры, в том числе и я, бросились в канаву помогать ему, подняли и вынесли из канавы, но он был уже мертвый».
Нужно было торопиться, чтобы уйти скорее от преследования сильного неприятеля. Скоро вырыта была могила, офицеры положили в нее тело умного, славного солдата, ставшего жертвою своей отважной сметливости; Карягин благословил труп усопшего раба Божьего Гаврила Сидорова и все, поклонившись на могиле с прощальным словом «вечной памяти дорогому русскому человеку», двинулись в поход».
8 июля. Утром отряд прибыл в Ксапеты, где остановился на отдых. До Мухрата оставалось не более 5 верст. Под командованием «ослабевшего Котляревского» на подводах вперед были отправлены больные и раненные.
«Вслед за этою командою выступил сам Карягин, но верстах в трех от крепости был настигнут персидскими войсками, в числе до 1500 человек, производивших беспрерывные, но безуспешные атаки. Дорога, по которой следовал отряд, пролегая между утесистыми горами и лесом, не дозволяла персиянам употребить все свои силы и они были легко отражаемы нашими стрелками».
Вот как описывает тот бой один из его участников: «Но лишь только успел Котляревский от нас отдалиться, как мы жестоко были атакованы несколькими тысячами персиян, и натиск их был так силен и внезапен, что они успели захватить обе наши пушки. Это уже было совсем не шутка. Карягин закричал: «Ребята, вперед, вперед, спасайте пушки!». Все бросились, как львы, и тотчас штыки наши открыли дорогу. Испуганные персияне дрогнули и обратились в бегство, и пушки наши были отбиты. После этого Карягин видел совершенную невозможность держаться долее в Ксапетах и решил идти в Мухрат».
«Аббас-Мирза, располагавший значительным числом кавалерии, надеялся предупредить Карягина и с этою целью отрядил часть ее для скорейшего овладения Мухратом. Но там уже был Котляревский, который с бывшими с ним нижними чинами, забыв о своих ранах, мужественно отразил персиян. Вечером пришел туда и Карягин, пробиваясь всю дорогу сквозь неприятеля
Аббас-Мирза, после бесполезных нападений своей конницы оставил в урочище Кара-Керпи наблюдательный отряд в 2 тысячи человек, а с прочими, еще до наступления ночи ушел к Аскарани и более не показывался».
Отряд был спасен. Из донесения Карягина: «Теперь я от атаки Баба-хана совершенно безопасен по причине, что здешнее местоположение не позволяет ему быть с многочисленным войском. Команду послал в армянскую деревню для сыскания провианта, а если-же и не сыщут, то можно отыскать скота». В Мухрате отряд получал продовольствие, доставляемое через мелика Вани от армян, и отдыхал в ожидании ответа от главнокомандующего.
Князь Цицианов выступил к Шуше из Елизаветполя 11 июля, оставив там батальон Тифлисского полка. Под своим командованием он имел 14 рот пехоты, 10 орудий и сотню казаков, всего 2371 человек. 15 июля Цицианов выбил персов с реки Тертера и, расположившись лагерем у селения Мардашти, отправил Карягину приказ идти к нему на соединение. Ночью Карягин, незамеченный персами, выступил из Мухрата, и, двигаясь по горам, рано утром соединился с войсками Цицианова, «ожидавшего наших героев в параде. Торжество встречи было неописанное. «Этот день был для нас таким же радостным, как праздник Христова Воскресенья»».
Отряд Карягина, ведя борьбу с 20-тысячной армией Аббас-Мирзы в течение 3 недель, спас Грузию от вторжения персов. Карягин задержал армии Пир-Кули-хана и Аббас-Мирзы, не допустил их соединения с враждебными Росси народами, готовыми выступить против России. Случись это, маленькая армия Цицианова не смогла бы защитить Грузию. Карягин сдерживал персов до тех пор, пока князь Цицианов смог собрать отряд, достаточный для наступления на Шушу.
«Долго на Кавказе не забывались подвиги «наихрабрейшего» Карягина и егерей командуемого им полка. Одно слово «Карягин» приводило в трепет врага».
Но на этом война для Карягина и 17-го Егерского полка не закончилась.
«Вечером, того же 16-го июля, по пробитии зори, Карягин с прежним своим отрядом, снабженный боевыми припасами и провиантом, а также вьючными быками под больных и усиленный из отряда князя Цицианова 70-ю егерями его же полка и 60-ю вооруженными карабахскими армянами, был отправлен в Елисаветполь».
Впереди было сражение 28 июля с Аббас-Мирзой при реке Загаме. Но это уже другая история.
Бобровский П.О. «История 13-го Лейб-Гренадерского Эриванского Его Величества полка», изданной в Санкт-Петербурге в 1893 г.
Бывалый Сообщений: 52 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:28:42 Пол:
Мужской Статус: offline
ICQ статус
Опубликовано 20 Июня 2013, 09:42:01
ИСПОВЕДЬ ЛЕЙТЕНАНТА МОРСКОЙ ПЕХОТЫ США
«Никогда бы я не хотел, чтобы русские всерьез стали воевать с нами. Пусть это не патриотично, но я чувствую, что задницу они нам обязательно надерут», - задумчиво сказал морской пехотинец США, вспоминая события одной из африканских войн, в которой довелось принимать участие более 40 лет назад.
Капитан Корпуса Морской пехоты США Майкл Фогетти (теперь уже в отставке) никогда не забудет того русского танкиста, спасшего ему жизнь дважды…
…Мы выполнили задание и теперь колонной из пяти джипов, ощетинившихся стволами М-16 и М-60, спешили в порт, к катеру для эвакуации. Неожиданно из узкого переулка выбежала белая женщина с девочкой на руках, за ней с хохотом следовало трое местных африканцев. Нам стало не до политкорректности. Женщину с ребенком мгновенно втянули в джип, а ее преследователям недвусмысленно погрозили стволом пулемета. Но один из мерзавцев поднял свою G-3 и явно приготовился в нас стрелять. Морпех Колоун автоматически нажал на гашетку пулемета. Дальше мы мчались под все усиливающуюся стрельбу... С холма, на котором расположился город, мы увидели порт – у причала пылал пароход, на котором должны были эвакуировать беженцев: больше тысячи европейских гражданских специалистов и членов их семей. Мы не имели права оставить их одних на растерзание толпы инсургентов. Я подсчитал наличные силы: 29 марин, включая меня, 7 демобилизованных французских легионеров и 11 матросов с затонувшего парохода, две дюжины добровольцев из гражданского контингента - против 3-тысячной армии инсургентов. И мы заняли оборону, надеясь, что они не додумаются атаковать нас одновременно и с юга, и с запада, и с севера… После первой же атаки – первые потери… За ней следующая атака. Внезапно на мою рацию поступил вызов от Смити:
- Сэр. У меня какой-то непонятный вызов. Они сказали, что нас вызывает солнечная Сибирь, а Сибирь, она вроде бы в России…
- Могу я узнать, что делает United States Marine Corps на вверенной мне территории? - услышал я в наушнике английскую речь с легким, но явно русским акцентом.
Я представился и спросил, с кем имею честь беседовать.
- Ты имеешь честь общаться, лейтенант, с тем, у кого, единственного в этой части Африки, есть танки, которые могут радикально изменить обстановку. А зовут меня «Tankist».
Терять мне было нечего. Я обрисовал всю ситуацию.
- Отметьте позиции противника красными ракетами и ждите, - продолжил «Tankist». - Когда в зоне вашей видимости появятся танки, это и будем мы. Но предупреждаю: если последует хотя бы один выстрел по моим танкам, все то, что с вами хотят сделать местные пейзане, покажется вам нирваной по сравнению с тем, что сделаю с вами я.
…И тут грянуло. В просветах между домами, на всех улицах одновременно появились силуэты танков Т-54, облепленных десантом. Боевые машины неслись как огненные колесницы. Совсем недавно казавшееся грозным, воинство осаждающих рассеялось как дым. Десантники спрыгнули с брони, и, рассыпавшись вокруг танков, стали зачищать близлежащие дома. С крыши одного из домов внезапно ударила очередь. Три танка немедленно довернули башни в сторону последнего прибежища полоумного героя джихада и строенный залп, немедленно перешедший в строенный взрыв, лишил город одного из архитектурных излишеств...
Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки. И будь даже со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра…
Командир русских, мой ровесник, слишком высокий для танкиста, загорелый и бородатый капитан, представился неразборчивой для моего бедного слуха русской фамилией, пожал мне руку и жестом пригласил на свой танк. Мы комфортно расположились на башне. Вдруг русский офицер резко толкнул меня в сторону и вскочил, срывая с плеча автомат. Что-то чиркнуло с шелестящим свистом, еще и еще раз. Русский дернулся, по лбу у него поползла струйка крови, но он поднял автомат и дал куда-то две коротких очереди, подхваченные очередью турельного пулемета с соседнего танка… Я понял, что мне только что спасли жизнь.
Черноволосая девушка (кубинка, как и часть танкистов и десантников) в камуфляже перевязала моему спасителю голову, приговаривая по-испански, что вечно синьор капитан лезет под пули. Я в неожиданном порыве души достал из внутреннего кармана копию-дубликат своего «Purple Heart» («Пурпурное Сердце»), с которым никогда не расставался, как с талисманом удачи, и протянул его русскому танкисту. Он в некотором замешательстве принял неожиданный подарок, потом крикнул что-то по-русски в открытый люк своего танка.
Через минуту оттуда высунулась рука, держащая огромную пластиковую кобуру с большущим пистолетом. Русский офицер улыбнулся и протянул это мне…
Три русских танка въезжали на территорию порта. На броне переднего пребывал и я. Из пакгаузов высыпали беженцы, женщины плакали и смеялись, дети прыгали и визжали, мужчины в форме и без орали и свистели. Русский капитан наклонился ко мне и, перекрикивая шум, сказал: «Вот так, морпех. Кто ни разу не входил на танке в освобожденный город, тот не испытывал настоящего праздника души! Это тебе не с моря высаживаться». И хлопнул меня по плечу.
Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял. Она обняла его рукой за шею. И тут меня посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и недвусмысленно намекала на то, что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью! И, значит, та немка в Берлине врала, а тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребенка...
P.S. «Tankist», он же «бородатый капитан» – майор Еременко Николай Игнатьевич, командир отдельного батальона 104 ТБ приданого миссии ООН.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 21 Июня 2013, 12:53:00
Макс написал:
Я поймал себя на мысли, что не хотел бы быть мишенью русской танковой атаки. И будь даже со мной весь батальон с подразделениями поддержки, для этих стремительных бронированных монстров с красными звездами, мы не были бы серьезной преградой. И дело вовсе не в огневой мощи русских боевых машин… Я видел в бинокль лица русских танкистов на башнях своих танков: в этих лицах была абсолютная уверенность в победе над любым врагом. А это сильнее любого калибра…
Хорошо сказано!
Макс написал:
Танкистов и десантников обнимали, протягивали им какие-то презенты и бутылки, а к русскому капитану подошла девочка лет шести и, застенчиво улыбаясь, протянула ему шоколадку из гуманитарной помощи. Русский танкист подхватил ее и осторожно поднял. Она обняла его рукой за шею. И тут меня посетило чувство дежавю. Я вспомнил, как несколько лет назад в туристической поездке по Западному и Восточному Берлину нам показывали русский памятник в Трептов-парке. Наша экскурсовод, пожилая немка, показывала на огромную фигуру Русского солдата со спасенным ребенком на руках, и недвусмысленно намекала на то, что кроме зла и насилия русские на землю Германии ничего не принесли.
Будто пелена упала с моих глаз. Передо мною стоял русский офицер со спасенным ребенком на руках. И это было реальностью! И, значит, та немка в Берлине врала, а тот русский солдат с постамента в той реальности тоже спасал ребенка...
Одно из самых, на мой взгляд, "сильных" моментов в этой истории! Как это ВАЖНО и НЕОБХОДИМО сейчас!
ПОМНИТЬ об этом и ПЕРЕДАВАТЬ СВОИМ ДЕТЯМ!
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 27 Июня 2013, 14:14:57
Однажды группа разведчиков оказалась в очень тяжелом положении. Мы выполнили боевую задачу в тылу врага, но были отрезаны от материка на мысе Могильный значительными силами противника. Для уничтожения горстки разведчиков враг использовал и пехоту, и артиллерию, и минометы. Вся эта мощь была нацелена на маленький клочок земли, который мы занимали. Нам пришлось вести оборонительный бой в течение дня, и если и удалось продержаться день, то только благодаря смелости и мужеству наших разведчиков.
В первый период боя с оконечности мыса опасность нам не угрожала. Я оставил там одного разведчика Зиновия Рыжечкина с задачей наблюдать за морем и, если появятся наши корабли, связаться с ними и попросить помощи.
В разгар боя к мысу подошли не наши корабли, а немецкие, и высадившийся десант пытался атаковать нас со стороны моря.
На перешейке шел бой. Разведчики отбивали яростную атаку врага и оказать помощь Рыжечкину не могли. Он понимал это и помощи не просил. С автоматом, трофейной винтовкой и большим запасом гранат комсомолец Рыжечкин мужественно отражал все попытки врага нанести нам удар в спину. Он продержался 40 минут. Не сумев сломить сопротивление одного человека, враги открыли минометный огонь, выпустив больше 50 мин. Разведчик был весь изранен, ему оторвало кисть левой руки, однако он продолжал сражаться.
Мужественный воин держался до тех пор, пока его не сменил другой разведчик — Михаил Курносенко. Лишь тогда, истекая кровью, он стал отползать в укрытие. Страшно было смотреть на раны товарища. Превозмогая боль, он сказал нам:
— Здорово, гады, отделали меня, ну да и я в долгу не остался: побил их порядком, так что и умереть не страшно.
Зиновий умер у нас на руках. Потом уже, у себя на базе, мы нашли в комсомольском билете Рыжечкина записку. Он писал: «Родина-мать! Я, рядовой комсомолец, вступая в боевую семью разведчиков-североморцев, клянусь честно и до конца выполнить свой воинский и комсомольский долг. Честь и славу комсомольского билета, завоеванную моими старшими товарищами, я не опозорю».
Отважный разведчик Зиновий Рыжечкин сдержал клятву, данную Родине.
К исходу дня наше положение стало очень тяжелым. Боезапас подходил к концу. Фашисты, понимая, что ночью мы попытаемся вырваться из окружения, предприняли яростную атаку. Не считаясь с потерями, они лезли вперед. Метрах в пятнадцати-двадцати от нас они установили два пулемета и стали поливать настильным огнем маленькую площадку, которую мы занимали, лишая возможности поднять голову, оказать сопротивление.
Нам с одним из разведчиков удалось захватить эти пулеметы, и мы начали прорыв, неся тяжелораненого офицера Федора Шелавина.
Пробились через перешеек, когда было уже темно, и считали, что спасены. Но в небольшой долине, которую еще предстояло преодолеть, гитлеровцы вновь окружили нас. Освещая долину ракетами, они открыли прицельный пулеметный огонь с высот, окружавших долину. И мы вновь были прижаты к земле.
Тогда разведчик Юрий Михеев попросил приготовить ему связку гранат — необходимо было уничтожить блиндаж, расположенный на склоне высоты. Мы отдали товарищу всю «карманную артиллерию» — последние три гранаты, связали их, и он пополз к блиндажу. Враги заметили разведчика и сосредоточили на нем сильный пулеметный огонь. Юрий был ранен, но продолжал ползти. До блиндажа оставалось не больше 20 метров, когда он уже не мог двигаться вперед. Тогда, собрав последние силы, Юрий поднялся под пулеметным огнем и бросил связку гранат. Блиндаж был взорван. Когда мы подбежали к блиндажу, Юрий лежал, сраженный пулеметной очередью.
Благодаря героическому поступку смелого воина его товарищи разведчики вырвались из долины и скрылись в скалах, а через сутки были сняты с побережья катером-охотником, которым командовал Борис Лях, впоследствии Герой Советского Союза.
Отрывок из брошюры Леонова В.Н. «Готовься к подвигу сегодня»
Воениздат. Москва – 1973.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 08 Июля 2013, 17:52:32
Геройская оборона Наурской станицы в 1774 году
Оборона Наурской станицы моздокскими казаками 10 июня 1774 года представляет собою один из тех подвигов, которые, не имея большого политического и военного значения, вместе с тем невольно останавливают на себе внимание и современников и потомства, поражая ум и воображение. И в летописях царствования Великой императрицы русской, столь славного богатырскими делами, и в летописях кавказской войны, этот эпизод должен занять место между славнейшими подвигами, прославившими русское имя.
Была первая турецкая война, и Наурскую станицу обложило восьми-тысячное скопище татар, кабардинцев и турок, под предводительством калги – из рода крымских султанов. Строевые казаки еще не возвращались из похода, и дома оставались только старики, женщины, дети и легионная команда. У неприятеля был явный расчет захватить врасплох беззащитных жителей станицы, которая едва только устраивалась, хотя, правда, и была обнесена валом и снабжена орудиями. Неприятель не знал, однако же, с кем будет иметь дело – и встретил небывалое войско и с небывалым оружием. Разряженные наурские казачки в красных сарафанах вышли на защиту родного города и отражали неприятельские приступы наряду с мужьями и братьями. На женщин, между прочим, была возложена обязанность поддерживать костры, разогревать смолу и лить со стен кипяток на головы штурмующих. Сохранилось предание, что даже щи, варившиеся к обеду, шли у казаков на дело защиты.
Оборона Наура была первым случаем, когда от кавказской женщины понадобилась серьезная и опасная боевая служба. Впоследствии она уже не расставалась с нею и сроднилась, как с чем-то неизбежным среди суровой обстановки порубежного быта. Моздокские казачки не пугались ни свиста вражеских пуль, ни стрел, ни дикого рева и гика нападающих неприятелей. Спокойно, рядом со старыми волжскими бойцами, встречали они яростные атаки татар, защищались серпами, косили косами смельчаков, появлявшихся на земляном валу станицы. Чугунные пушки перевозились на людях с места на место, смотря по тому, откуда усиливался приступ.
Несколько отбитых штурмов дорого стоили татарам. Полагают, что их потеря простиралась до восьмисот человек и что большая часть ее пала на кабардинцев. В числе убитых кабардинцев был и один из известнейших владельцев, князь Каргока Татарханов, и тело его осталось на поле сражения. Уже одно это обстоятельство показывает, как сильно было смятение татар, считающих священным долгом выносить из боя тела убитых товарищей, а тем более вождей и предводителей.
Целый день длилась кровавая борьба за обладание Науром, и целый день, истомленные боем, наурцы ожидали выручки; но выручка не появлялась. Станица Червленная лежала всего в сорока верстах, но сообщение с нею было прервано.
Говорят, что в Червленной был слышен гул пушечных выстрелов, но что командир пехотного полка, расположенного в станице, почему-то думал, что у наурцев идет совсем не кровавая драма, а водевиль с потешными огнями, до которых, нужно сказать мимоходом, был великий любитель начальник моздокских казаков, старый полковник Савельев.
Так прошел день 10-го июня. 11-го с рассветом вновь загремели казацкие пушки, но к общему удивления неприятель быстро стал отходить от станичных валов, и скоро беспорядочные толпы его скрылись из глаз изумленных наурцев. Никто не знал и не догадывался о настоящей причине столь поспешного отступления вражеского табора, и уже впоследствии только стали говорить, что снятием осады Наур обязан был казаку Перепорху, наведшему орудие прямо на высокий курган, где стояла ставка калги, и счастливым выстрелом убившего любимого племянника предводителя. В этой случайности калга увидел для себя дурное предзнаменование и больше не хотел оставаться на тех полях, которые обогрены были неповинною кровью юноши…
Спустя много лет после этого события, в 1838 году, казаки разрывали однажды станичный курган, на котором, по рассказам их дедов, стояла ставка крымского султана, и действительно нашли в земле человеческие кости, серебряный кувшин и золотые украшения с пояса и конской сбруи. Кто знает, быть может это и были останки того человека, случайная смерть которого решила участь наурской осады.
Хотя рассказ о казаке Перепорхе и его удачном выстреле и довольно популярен среди жителей Наурской станицы, но большинство казаков и доныне приписывают снятие осады и бегство неприятеля только особому Божьему покровительству. Предание говорит, что на заре 11-го июня, в день памяти святых апостолов Варфоломея и Варнавы, два всадника на белых конях и в белой одежде проехали вдоль вражьего стана и навели на татар панический ужас. В ознаменование этого события в наурской церкви устроен даже придел во имя апостолов Варфоломея и Варнавы, и день 11-го июня празднуется в Моздокском полку до настоящего времени.
«Это бабий праздник», говорят о нем казаки, вспоминая славное участие, которое приняло в бою женское население станицы. Многие из представительниц славного дела дожили до позднего времени, и посетители Наура еще не очень давно встречали старых героинь, украшенных медалями за его оборону.
Видная роль, выпавшая на долю женщины-казачки при защите Наура, была особенною причиною, почему кабардинцы долго не могли забыть позора своего поражения. Даже мирные из них старались не встречаться с моздокским казаком, боясь насмешек насчет того «как Кабарда пошла воевать, да не управилась с казацкими бабами». Когда же приходилось встречать кого-нибудь из них с обожженным лицом, то казак и казачка уже наверное не пропустят, бывало, случая позубоскалить над злополучны джигитом.
– А что, дось (приятель), не щи ли в Наурах хлебал? – спросит, бывало, линеец и провожает добродушным смехом угрюмо молчащего кабардинца.
В. Потто «Кавказская война» том 1, выпуск 1. Издание книжного склада В.А. Березовского. С.-Петербург, 1887 г.
Форумский чувак Сообщений: 484 Откуда: Ukraine Зарегистрирован: 07 Октября 2009, 09:25:29 Пол:
Мужской Статус: offline
Опубликовано 17 Июля 2013, 10:55:44
СМЕЛОГО ПУЛЯ БОИТСЯ
Подвиг обязательно связан со смелостью. Даже в труде, в мирные дни, не проявив смелости, мужества, отваги, подвига не совершишь. Каждый человек может стать смелым, воспитать в себе это качество, подготовить себя к подвигу. Я не верю, что есть люди, которые ничего не боятся. Таких нет, да и быть не может. Страх — необходимая защитная реакция организма от всяких случайностей, и человек, лишенный ее, может погибнуть в самой элементарной обстановке, например под трамваем или автомобилем. Человек не может не бояться опасности. Другое дело — как он будет вести себя в критический момент. Это зависит от многих качеств, которые нужно воспитывать.
Мне много раз приходилось ходить в тыл врага. И каждый раз, когда я переходил линию фронта или на кораблях подходил к побережью, занятому противником, чувство страха сжимало сердце, но я его побеждал.
Истинная смелость заключается в том, чтобы найти в себе силу воли преодолеть чувство страха, даже перед лицом смерти, и заставить себя выполнять ту задачу, которая стоит перед тобой. По-настоящему смелыми были многие наши десантники, в том числе Андрей Пшеничных. Однажды, чтобы сорвать высадку вражеского десанта, он по сходне бросился навстречу врагам и прикладом стал расчищать себе путь к катеру. Растерявшись, враги не сумели противостоять напору отважного разведчика. Окружить его нельзя — сходня узкая, открыть огонь с палубы нельзя — это в спину своих же солдат, и катер дал задний ход.
Автомат Героя Советского Союза Андрея Петровича Пшеничных до сих пор хранится в музее Северного флота. Воин проявил настоящую смелость, основанную на ясном понимании своей задачи, своего долга перед Родиной и подкрепленную несокрушимой волей в выполнении этого долга.
Фронтовой корреспондент газеты «Правда» Герой Советского Союза С. Борзенко рассказывал, что во время Керченско-Феодосийской операции одному подразделению моряков была поставлена задача высадиться с первым броском десанта и разгромить батарею врага. Подразделение высадилось и начало решительно действовать. Враг растерялся. Моряки добрались до батареи. Впереди было минное поле и проволочное заграждение, прорвать которое сразу они не смогли. Понимая, что каждая минута промедления увеличивает опасность, так как враг может прийти в себя, командир поднялся, призывая к атаке. Но он тут же погиб. Был сражен пулей и парторг. И тут вскочила девушка, санитарка подразделения Галя Петрова, бросилась на минное поле.
— Братишки, — крикнула она, пританцовывая, — здесь и мин-то нет!
Единым порывом было смято проволочное заграждение и пройдено минное поле. Задачу моряки выполнили.
Сергей Борзенко решил найти эту девушку и пошел искать ее. Вдруг из-за укрытия донесся плач. Заглянув туда, он увидел рыдающую девушку.
— Галя, вы что, ранены? — спросил Борзенко.
— Нет, — ответила она, — я так перепугалась, что не могу унять слезы.
— Так как же вы могли, перепугавшись, выбежать на минное поле? А теперь, совершив подвиг, вы, героиня, плачете, как девчонка.
— А что было делать? Ведь я комсомолка и знала, что моряков надо поднять в атаку, а командир и парторг погибли. Я знала, что мужское самолюбие, гордость не позволят морякам остаться на месте, когда девушка, одна, может погибнуть у них на глазах.
Гале было присвоено звание Героя Советского Союза.
Эта девушка сумела выдержать громадную психическую, моральную и физическую нагрузку. Нервы у нее сдали, лишь когда миновала опасность. Но я видел мужчин, которые совершали подобные поступки и потом улыбались. Однако в момент свершения подвига они переживали то же, что и Галя.
Я помню еще случай, когда наш разведчик Семен Агафонов, ставший Героем Советского Союза, воспользовавшись секундным замешательством врагов, бесстрашно пошел сразу на два пулемета, бившие по нему почти в упор. Когда до камня, за которым укрылись пулеметчики, оставалось несколько метров, Семен ринулся на фашистов словно молния. Потом у него спрашивали, как мог он отважиться на такой поступок. Семен весело отвечал:
— А что особенного? Я как взглянул — вижу, дрожат фашисты. Ну, думаю, порядок, дрожащими руками в меня не попадешь.
Наедине с друзьями он признавался, что было страшно, что все внутри похолодело, но... так было нужно.
Эти люди заставляли себя преодолеть чувство страха, они действовали, смело глядя в лицо смерти, и совершали подвиги не ради желания прославиться, не ради каких-либо частных побудительных мотивов, а в силу высших побуждений — во имя интересов Родины, ради счастливой жизни на земле.
Глава из брошюры Леонова В.Н. «Готовься к подвигу сегодня»
Воениздат. Москва – 1973.
Регистрация 
. Золотая страница русской истории, сочетающая бойню безумия с высочайшим тактическим мастерством, восхитительной хитростью и ошеломительной русской наглостью. Но обо всем по порядку.
